Гарри Поттер и дары Смерти(«Translate Army»)

Он раскинулся на холодном чёрном мраморном полу, его нос всего лишь в сантиметрах от серебряных змей, на которых стояла ванна. Он сел. В его сознании застыл образ мрачного, окаменевшего лица Малфоя. Гарри чувствовал отвращение к тому, что он увидел, судя по всему, Драко действительно подчинялся Волдеморту.

В дверь коротко постучали, и Гарри подпрыгнул, когда до него донёсся голос Гермионы.

— Гарри тебе нужна твоя зубная щётка? Она у меня.

— Да, ладно, спасибо, — сказал он, пытаясь говорить так, будто всё было в порядке, и встал, чтобы впустить её.

Глава 10. Рассказ Кричера

Гарри проснулся на следующее утро рано, закутанный в спальный мешок, на полу гостиной. Кусочек неба был виден между тяжелыми шторами. Оно было спокойное, светло-голубое, словно разбавленные чернила, приблизительно между ночью и рассветом, и ничего не нарушало тишину, кроме медленного, глубокого дыхания Рона и Гермионы. Гарри мельком взглянул на темные очертания, созданные на полу за ним. У Рона был приступ галантности, и он настойчиво требовал, чтобы Гермиона спала на подушках с дивана, и её силуэт возвышался над ним. Её рука изогнулась к полу, её пальцы находились в дюйме от пальцев Рона. Гарри был удивлен: разве могла ли так упасть рука во время сна? Эта мысль заставила его почувствовать себя странно одиноким.

Он поднял глаза на темный потолок, на покрытый паутиной канделябр. Меньше, чем двадцать четыре часа назад, он стоял на солнечном свету у входа в шатер, поджидая свадебных гостей, чтобы провести их. Это казалось не настоящей жизнью. Что должно было случиться сейчас? Он лежал на полу и думал о Хоркруксах, о устрашающей, сложной миссии, которую Дамблдор оставил ему…. Дамблдор…

Печаль, которой он был одержим с тех пор, как умер Дамблдор, стала другой сейчас. Обвинение, услышанное от Мюриэль на свадьбе, казалось, уютно устроилось в его мозге, как какая-то болезнь, заражая его память о волшебнике, которого он идеализировал. Разве мог Дамблдор позволить случаться этим вещам? Был ли он как Дадли, терпевший пренебрежение и игнорирование так долго, как только это не затрагивало его? Мог ли он вернуть назад сестру, заключённую в тюрьму и скрывавшуюся?

Гарри думал о Годриковой Лощине, о могиле Дамблдора никогда не упоминавшейся там, он думал о таинственных вещах, оставленных без разъяснения в Дамблдоровом завещании, и возмущение переполняло его в темноте. Почему Дамблдор не сказал ему? Почему не объяснил? Заботился ли Дамблдор на самом деле о Гарри? Или Гарри был ничем иным, как игрушкой, отполированной и блестящей, которой нельзя было никогда довериться?

Гарри не мог остаться лежать там с горькими мыслями за компанию. Бесполезно было что-нибудь делать, нужно было отвлечь внимание. Он вылез из спального мешка, поднял свою палочку, и, крадучись, вышел из комнаты. на лестничной площадке он прошептал: «Люмос» и, в свете палочки, начал взбираться вверх. На втором пролете была комната, в которой он и Рон спали в последнее время, когда были здесь; он заглянул в неё. Двери шкафа стояли открытыми и постельное бельё вывалилось оттуда. Гарри вспомнил об опрокинутой ноге тролля внизу. Кто-то обыскивал дом, пока Орден отсутствовал. Снейп? Или возможно Мундугус, который часто крал из этого дома и до и после смерти Сириуса? Гарри пристально взглянул на скитальца на портрете, который иногда вмещал в себя Финеаса Найджелуса Блэка, пра-пра-прадедушку Сириуса. Но он был пуст, ничего не показывая, кроме вытянутого грязного полотна. Очевидно, Финеас Найджелус проводил ночь в кабинете директора в Хогвартсе.

Гарри продолжил взбираться наверх, пока не достиг самой верхней лестничной площадки, где было только две двери. Одна показывала скучную дверную табличку с надписью Сириус. Гарри никогда до этого не был в комнате своего крестника. Он толкнул дверь, держа свою палочку высоко, чтобы пролить как можно больше света. Комната была просторная и, видимо, когда-то была красивой. Там была большая кровать с резными деревянными спинками, высокое окно с мрачными вельветовыми шторами, и люстра, покрытая пылью, огарки свеч до сих пор покоились в углублениях, застывший воск повис в виде сосулек. Тонкий слой пыли покрывал картины на стенах и переднюю спинку кровати; паутина тянулась от люстры до вершины большого деревянного шкафа, а когда Гарри продвинулся внутрь комнаты, то услышал писк взволнованной мыши.