Гарри Поттер и Дары Смерти(astronom_bash.ru)

Рухнув в кресло, Гермиона поджала под себя ноги и разрыдалась.

На Гарри нахлынула апатия. Он наклонился, подобрал хоркрукс и повесил на шею. Затем снял одеяло с койки Рона и набросил его на Гермиону. После этого забрался в свою постель и уставился на темный купол палатки, слушая шум дождя.[22]

Глава шестнадцатая — Годрикова Лощина

Гарри вспомнил о случившемся через пару секунд после того, как проснулся следующим утром. И понадеялся, совсем по-детски, что это был всего лишь сон и Рон никуда не ушел. Однако, когда он повернул голову, койка друга была пуста. Она притягивала его взгляд, как если бы на ней лежало безжизненное тело. Гарри спрыгнул с кровати, стараясь не смотреть в ту сторону. Гермиона, которая уже возилась на кухне, не пожелала Гарри доброго утра и даже отвернулась, когда он проходил мимо. «Он ушел», — сказал себе юноша. Он ушел. Гарри пришлось мысленно повторять это снова, пока он умывался и одевался, как будто повторение могло помочь притупить боль. Он ушел и больше не вернется. Гарри знал, что так и случится — ведь стоит только покинуть это место, магия защитных чар помешает Рону найти их.

Гарри с Гермионой позавтракали в тишине. Глаза девушки покраснели, а веки припухли, будто она не спала вовсе. Собирая вещи, Гермиона долго возилась. Гарри понимал, что она хочет задержаться на берегу реки. Несколько раз он замечал, как она напряженно оглядывается по сторонам, должно быть, обманывая себя, что слышит шаги сквозь сильный шум дождя, но рыжеволосая голова так и не мелькнула среди деревьев. Несколько раз Гарри, подражая ей, тоже оглядывался (потому что и сам не мог не надеяться чуть-чуть), но не видел ничего кроме мокрых стволов. И каждый раз в нем вскипала ярость. Он будто слышал слова Рона: «Мы думали, ты знаешь, что делаешь!», и продолжал паковать вещи с тяжелым сердцем.

Вода в мутной реке, возле которой они сидели, быстро поднималась и грозила скоро выйти из берегов. Они на целый час дольше, чем обычно, пробыли в своем палаточном лагере. Наконец, полностью перекопав свой ридикюль три раза, Гермиона больше не могла найти поводов задержаться здесь. Взявшись за руки, они с Гарри аппарировали на обдуваемый ветерком и покрытый вереском холм. Гермиона отпустила руку Гарри, отошла от него и села на камень, уткнувшись лицом в колени. Плечи ее тряслись — от всхлипов, как понял Гарри. Он хотел было пойти и утешить ее, но ноги будто приросли к месту.

В душе он чувствовал холод и пустоту, снова и снова вспоминая презрительное выражение на лице Рона. Гарри зашагал прочь через вереск, вокруг рыдающей Гермионы, произнося заклинания, которые она обычно использовала для их защиты.

Они ни разу не упомянули Рона в последующие несколько дней. Гарри был настроен больше никогда не произносить его имени, и Гермиона, видимо, понимала, что бессмысленно на него давить. Но иногда, по ночам, Гарри слышал, как она плачет, думая, что он заснул. Между тем Гарри обзавелся привычкой доставать карту Мародеров и рассматривать ее при свете палочки. Он ждал, когда точка с пометкой «Рон» снова появится в коридорах Хогвартса, чтобы убедиться, что Рон вернулся в безопасный замок, где его защитит положение чистокровного волшебника. Однако Рон так и не появился, и через некоторое время Гарри поймал себя на том, что вынимает карту, чтобы отыскать на ней Джинни в спальне девочек, мечтая, что она почувствует его взгляд сквозь сон, как-нибудь поймет, что он думает о ней, надеясь, что у нее все хорошо.

Днями они были поглощены рассуждениями о том, где может находиться меч Гриффиндора, но чем больше перебирали места, куда Дамблдор мог его спрятать, тем более безнадежными и искусственными казались их предположения. Гарри долго ломал голову, но так и не смог вспомнить, чтобы Дамблдор хоть раз упомянул место, где мог что-нибудь хранить. Иногда юноша сам не знал, на кого больше злится — на Рона или на директора. «Мы думали, ты знаешь, что делаешь… Мы думали, Дамблдор сказал тебе, что делать… Мы думали, у тебя есть нормальный план!»

Он не мог не признаться себе, что Рон был прав. Дамблдор оставил его практически ни с чем. Они нашли один хоркрукс, но не знали способов, как его уничтожить. Остальные же как были, так и остались недосягаемы. Отчаяние грозило затопить его с головой. Теперь он сомневался, что правильно поступил, согласившись взять друзей в это сложное и бессмысленное путешествие. Он ничего не знал, у него не было никаких идей, и он каждую минуту с болезненным нетерпением ждал, когда Гермиона тоже скажет ему, что с нее достаточно. Что она уходит.