Гарри Поттер и Дары Смерти

– Наш кодекс запрещает раскрывать тайны «Гринготтса». Мы храним дивные сокровища, отчасти созданные нашими же руками. Беречь эти сокровища – наш долг.

Гоблин поднял меч, и его темные глаза скользнули к Гарри, Гермионе, Рону, снова к Гарри.

– Такие молодые, – произнес он после раздумья, – против стольких врагов…

– Вы поможете? – спросил Гарри. – Без вас нам туда не пробраться. Вы – наша единственная надежда.

– Я… подумаю, – с возмутительным спокойствием отозвался Цапкрюк.

– Но… – рассердился было Рон, однако Гермиона пихнула его локтем.

– Спасибо, – сказал Гарри.

Гоблин в ответ наклонил большую голову и согнул короткие ножки.

– Кажется, – произнес он, демонстративно устраиваясь на кровати Билла и Флёр, – «СкелеРост» подействовал. И я наконец могу уснуть. Прошу извинить…

– Да-да, конечно. – Но, прежде чем выйти, Гарри наклонился и взял с кровати меч Гриффиндора. Цапкрюк не возразил, и все же, закрывая дверь, Гарри, кажется, уловил в глазах гоблина негодование.

– Мерзкий плюгавец, – тихо ругнулся Рон. – Нарочно время тянет.

– Гарри, – зашептала Гермиона, вытаскивая их обоих на середину темной лестничной площадки, подальше от двери, – я правильно поняла? Ты считаешь, в сейфе Лестранжей… окаянт?

– Да, – ответил Гарри. – Беллатрикс пришла в ужас, когда подумала, что мы там побывали, она была вне себя. Почему? Что мы там могли увидеть или забрать? То, чего очень не хотел бы лишиться Сами-Знаете-Кто.

– Но я думал, мы ищем места, где Сами-Знаете-Кто бывал или что-нибудь совершил… – растерялся Рон. – Неужто он был в сейфе Лестранжей?

– Не уверен, что он вообще заходил в «Гринготтс», – сказал Гарри. – В молодости у него денег не водилось, наследства ему никто не оставлял. Но он наверняка видел банк снаружи, когда впервые попал на Диагон-аллею.

Шрам саднил; Гарри упорно игнорировал боль. Он хотел объяснить Рону и Гермионе свою мысль до разговора с Олливандером.

– Я думаю, он завидовал любому обладателю ключа к сейфу в «Гринготтсе». Это же как символ принадлежности к колдовскому миру. И не забывайте, он доверял Беллатрикс и ее мужу. Они преданно служили ему, когда он был у власти, они стали его разыскивать, когда он пропал. Он сам говорил, когда только вернулся, я слышал.

Гарри потер шрам.

– Но вряд ли он посвятил Беллатрикс в свою тайну. Люциус Малфой, к примеру, не подозревал правды о дневнике. Сами-Знаете-Кто мог без особых объяснений – мол, дорогая сердцу вещь, и все, – попросить поместить окаянт в сейф. Самое надежное место, если хочешь что-то спрятать, как сказал в свое время Огрид… за исключением «Хогварца».

Дослушав, Рон покачал головой:

– Ты по-настоящему его понимаешь.

– Отчасти, – ответил Гарри. – Отчасти… Хотел бы я настолько же понимать Думбльдора. Но поживем – увидим. А теперь Олливандер.

Рон и Гермиона, ошарашенные, но под впечатлением, шагнули за ним к комнате напротив спальни Билла и Флёр. Постучали. Из-за двери раздалось слабое:

– Войдите!

Мастер лежал на одной из двух кроватей, той, что дальше от окна. Он провел в темнице больше года, и его, насколько знал Гарри, пытали один раз как минимум. Олливандер очень исхудал; большие серебристые глаза глубоко запали, голова напоминала череп, обтянутый желтоватой кожей. Руки поверх одеяла тоже словно принадлежали скелету. Гарри, Рон и Гермиона сели на свободную кровать. Из этой комнаты не был виден восход солнца. Окно выходило в сад на краю обрыва и свежую могилу.

– Мистер Олливандер, простите, что приходится вас тревожить, – начал Гарри.

– Мой дорогой мальчик, – слабо отозвался Олливандер. – Вы спасли нас. Я уж думал, все, там и умрем. Я никогда не смогу отблагодарить вас… в должной мере… никогда…

– Мы очень рады, что нам это удалось.

Шрам Гарри сильно пульсировал. Он чувствовал – нисколько не сомневался, – что Вольдеморта уже не опередить и не остановить, времени почти не осталось. Гарри запаниковал… но ведь он сам решил сначала поговорить с Цапкрюком. Стараясь не выдать волнения, он достал из кисета половинки сломанной волшебной палочки.

– Мистер Олливандер, мне нужна помощь.

– Все что угодно, все что угодно, – прошелестел тот.

– Вы можете это починить? Это реально?

Олливандер протянул трясущуюся руку, и Гарри положил ему на ладонь два еле скрепленных обломка.

– Остролист и перо феникса, – дрожащим голосом произнес Олливандер. – Одиннадцать дюймов. Приятная, послушная.

– Да, – подтвердил Гарри. – Вы можете?..

– Нет, – прошептал Олливандер. – Мне жаль, очень жаль, но я не знаю способа устранить такие повреждения.

Гарри был готов это услышать, и все равно слова мастера стали для него ударом. Он забрал обломки и спрятал обратно. Олливандер проводил их взглядом и смотрел на кисет, пока Гарри не достал из кармана две палочки, захваченные в доме Малфоев.

– Можете сказать, чьи они?

Олливандер взял одну палочку, поднес близко к глазам и внимательно рассмотрел, крутя в узловатых пальцах.

– Орех и сердечная жила дракона, – сказал он. – Двенадцать и три четверти дюйма. Жесткая. Принадлежала Беллатрикс Лестранж.

– А эта?

Олливандер повторил осмотр.