Гарри Поттер и Дары Смерти

Гарри и гоблин оценивающе посмотрели друг на друга. Шрам саднило. Гарри хотел закончить разговор как можно скорее, но боялся допустить ошибку. Пока он решал, как лучше высказать свою просьбу, гоблин прервал молчание.

– Ты похоронил эльфа, – бросил он неожиданно враждебно. – Я видел из окна спальни.

– Да, – подтвердил Гарри.

Цапкрюк уперся в него раскосыми черными глазами:

– Ты необычный колдун, Гарри Поттер.

– В смысле? – Гарри рассеянно потер шрам.

– Ты вырыл могилу.

– И?

Цапкрюк не ответил. Видимо, гоблин насмехался, потому что Гарри действовал как мугл, но на это вообще-то наплевать. Гарри собрался с духом.

– Цапкрюк, я хочу спросить…

– А еще ты спас гоблина.

– Что?

– Взял меня сюда. Спас.

– Вы, надеюсь, не жалеете? – чуть нетерпеливо спросил Гарри.

– Нет, Гарри Поттер. – Цапкрюк намотал на палец узкую черную бородку. – Но ты очень странный колдун.

– Как скажете, – ответил Гарри. – Мне нужна помощь, а вы, Цапкрюк, можете мне помочь.

Гоблин не выказал ни тени энтузиазма и продолжал хмуро рассматривать Гарри, словно какую-то диковину.

– Мне нужно попасть в хранилище «Гринготтса».

Гарри не собирался рубить с плеча: слова выскочили сами, из-за боли. Шрам ожгло, и перед глазами опять промелькнули очертания «Хогварца». Гарри наглухо закрыл сознание. Сначала Цапкрюк. Рон и Гермиона таращились на Гарри, будто он спятил.

– Гарри… – начала Гермиона, но Цапкрюк ее перебил.

– В хранилище «Гринготтса»? – повторил он и, морщась, поерзал на кровати. – Невозможно!

– Нет, возможно, – возразил Рон. – И кое-кому удавалось.

– Да, – сказал Гарри. – В день нашего знакомства, Цапкрюк. В мой день рождения семь лет назад.

– Сейф, о котором идет речь, тогда был пуст, – отрезал гоблин. Гарри понял, что, хоть Цапкрюк и покинул «Гринготтс», самая мысль о взломе банка его оскорбляет. – Его и не охраняли толком.

– А тот, что нужен нам, – далеко не пуст, и охраняют его, я думаю, будь здоров как, – ответил Гарри. – Он принадлежит Лестранжам.

Рон и Гермиона изумленно переглянулись, но Гарри решил, что объяснить можно и потом, а пока пусть Цапкрюк ответит.

– Нереально, – категорически объявил тот. – Ни единого шанса. Сокровище, что в подземелье мирно спит, тебе, запомни, не принадлежит…

– Вор, трепещи – да, знаю, знаю, помню, – кивнул Гарри. – Но я не хочу завладеть сокровищем и вообще ничего не хочу для себя. Верите?

Гоблин покосился на Гарри. Шрам запульсировал, но Гарри не обратил внимания: он отказывался замечать эту боль, этот зов.

– Если есть на свете колдун, кого трудно заподозрить в стяжательстве, – помолчав, ответил Цапкрюк, – так это ты, Гарри Поттер. Носители волшебных палочек редко выказывают гоблинам и эльфам уважение, подобное тому, какое ты проявил сегодня.

– Носители волшебных палочек, – повторил Гарри. Выражение показалось ему очень странным, но шрам болел, Вольдеморт устремлялся мыслью к северу, а Гарри не терпелось поговорить с Олливандером.

– Колдуны и гоблины долго спорили о праве носить волшебную палочку, – тихо сказал гоблин.

– Но гоблины умеют колдовать и без палочек, – вмешался Рон.

– Не важно! Колдуны не пожелали делиться секретами владения волшебной палочкой, они отказали в этом другим колдовским народам, ограничили нас в развитии магических способностей!..

– Положим, гоблины тоже ни с кем не делятся секретами, – парировал Рон. – Вы же не рассказываете, как куете мечи и доспехи. Гоблины творят с металлом такое, что никакому колдуну и не…

– Не в том суть, – поспешно перебил Гарри, заметив, как вспыхнуло лицо Цапкрюка. – Речь вовсе не о том, что колдуны против гоблинов или еще кого…

Цапкрюк неприятно хмыкнул.

– Очень даже о том! Если Черный Лорд вновь обретет могущество, ваша раса еще выше вознесется над моей. «Гринготтс» подчинят колдунам, домовых эльфов истребят – но кто из носителей палочек выступит против?

– Мы! – пылко воскликнула Гермиона. Она села прямо, глаза ее заблистали. – Мы выступим! И меня преследуют, как гоблина или эльфа, Цапкрюк! Я мугродье.

– Не называй себя так, – пробормотал Рон.

– А почему нет? – с вызовом спросила она. – Я мугродье, чем и горжусь. При новом порядке у меня не больше прав, чем у вас, Цапкрюк. И у Малфоев пытали меня.

Гермиона отвернула воротник и показала тонкий алый порез на горле.

– Вы знаете, что это Гарри освободил Добби? – поинтересовалась она. – Что мы который год выступаем за освобождение эльфов? – (Рон заерзал на подлокотнике ее кресла.) – И мы не меньше вашего мечтаем о свержении Сами-Знаете-Кого.

Гоблин смотрел на Гермиону с тем же любопытством, что и на Гарри.

– Что вам нужно в сейфе Лестранжей? – внезапно спросил он. – Меч там – подделка. Вот настоящий. – Он окинул всех троих пристальным взглядом. – Вы, надо думать, и сами знаете. Вы же и попросили меня солгать.

– Но поддельный меч – не единственная ценность, правда? – спросил Гарри. – Может, вы видели, что еще там хранится?

Его сердце билось как сумасшедшее. Шрам горел; Гарри изо всех сил старался этого не замечать.

Гоблин снова накрутил бородку на палец.