Гарнизон. Крепость (СИ)

Но вот, наконец, рядом с этим огромным домом, на расчищенном участке, проявился зеленоватого оттенка портал, из которого выскочил однорогий олень, на спине которого сидел огромный старый всадник в красных шапке и пальто. А позади него, мёртвым грузом, к телу оленя был привязано обгоревшее тело.

— Вот и дома, наконец. Да, Скён? — сказал старый Ляяхйе, спрыгнув и отряхнув свои серые варежки.

Олень же лишь немного наклонил голову, видимо, в знак согласия.

— Ну, Свирвальд, херова железка…. — зло цокнул бывший лесник, подходя к телу. — Увидел он, видите ли, в нём кого-то… А я теперь тащи…

Но, быстро развязав обгоревшего изменённого, Ляяхйе, как и в том ангаре, без труда взвалил его на плечи, идя ко входной двери в огромное жилище. Но, перед тем, как уйти, сказал оленю напоследок:

— Поилка с молоком и бочка с сеном в стойбище, впрочем, ты и сам знаешь. Завтра или через пару деньков снова понадобится твоя помощь, так что не вздумай куда-то далеко улетать. — и, услышав это, олень недовольно мотнул своей головой, после чего лёгким шагом пошёл по снегу в сторону ещё одного, куда менее приметного, строения чуть вдали от усадьбы.

Однако перед тем, как старик вошёл в дом с мертвецом на плечах, то с лёгкой приветливой улыбкой взглянул в окно строения. Оттуда, поглядывая на него добрым, но слегка опечаленным взглядом поглядывала какая-то женщина в фартуке уже немалых лет со слегка погрубевшим, но привлекательным лицом. Но и старой её едва ли можно назвать, так как её длинные, заплетенные в скандинавскую косу, волосы ещё не поседели полностью, где-то отражаясь красивыми чёрными проборами.

И, отворив наконец дверь, старый лесник вошёл внутрь, пропуская с собой и короткие порывы холодного уличного ветра.

Внутри его встретил приятный запах свежеиспечённого яблочного пирога и треск, сгорающих в огромном камине, досок. А затем, отойдя от окна, к нему подошла и та женщина, окинув коротким взглядом:

— Ну здравствуй, муж. — поприветствовала того она добрым голосом, говоря на чём-то крайне отдалённо похожем на современный исландский, но затем, любопытствующе-ехидным голосом, продолжила: — Кого это ты принёс? Или твой топор опять тебе что-то показал?

— И тебе, Ёта. — он слегка наклонил голову, горя желанием обнять женщину, но не имея возможности, так как его плечи и руки были заняты удержанием тела, — Да, этот… Свирвальд, он вновь решил заняться благодеяниями, вот и нашёл мне кого-то.

— И где на этот раз? В тот раз, кажется, это были эти… Как их там… Американские штаты? — но, успев задать вопрос, та увидела, что её муж до сих пор стоит у двери, переминаясь с ноги на ногу, по-хозяйнически сказала: — Проходи уже, за ужином поговорим. А то со вчера, наверное, как ушёл, так и не ел ничего…

Ляяхйе же лишь усмехнулся, но всё же жену послушал и прошёлся по комнате, освещаемой люстрой со свечками и уставленной различной утварью: расписные шкафы, деревянные скульптуры, ковры из белых шкур, украшающих пол, а также камин в центральной части помещения, рядом с которым было два деревянных кресла, увешанные вязаными пледиками. Но он пошёл дальше, открывая дверцу в ещё одну, небольшую комнатку с различными вещами: старая одежда, сложенная ненужная мебель, и даже коробка с каким-то телевизором, стоявшая в углу. Здесь, аккуратно положив тело, он, вздохнув, сказал:

— Ну вот, полежи пока здесь. Надеюсь, что тебя не сожрут тараканы или мыши…

И, вновь закрыв эту кладовую, вышел. Вернувшись в гостиную комнату, он разделся, сняв свои сапоги, пальто и шапку с варежками. Под всем этим у него был вязаный бежевый свитер с рисунками ёлок, оленей, санок и его самого, везущего на плечах жёлтый мешочек с подарками.

Жена его, Ёта, уже умчала на кухню, а вскоре туда ушёл и он сам. Кухня тоже была просторной и весьма интересной: вся кухонная мебель тоже была самодельная и украшенная какими-то узорами: на одном из них даже вырезан герб семьи Романовых, а на другом — какой-то человек с молотом, сражающийся с гигантским змеем. Но вот всё остальное: плита, микроволновая печь, — всё это было электрическим, подсоединённым шнуром к какому-то странному генератору, светящемуся фиолетовым светом и стоящим в самом уголке кухни.

Сев за стол, Ляяхйе дождался, пока жена положит ему испечённую куриную ножку, а затем и кусочек яблочного пирога, называемым в верхнем мире «Шарлоткой». И, поглубже вдохнув все эти запахи, сказал:

— Вкуснотища… Когда успела только? — обратился он к Ёте.

— Так целый день одна, без тебя, вот и решила немножко покашеварить вечерком. — пожала плечами женщина, тоже садясь за стол, накладывая и себе немного куриного мяса.

А затем, сидя за столом и по-немногу поедая свою птицу, Ляяхйе ответил своей жене на недавно заданный вопрос:

— Папуа. Это рядом с Австралией. Не самая приятная страна. Да и то место, откуда я его забрал тоже… — он слегка поморщился, вспоминая то, как выглядело место, откуда он забирал труп изменённого. — Неприятное. Много смертей там было. Причём многие — имели силы.