Гардероб наизнанку. Как индустрия моды уничтожает планету и для чего нужно вывернуть свой шкаф

Человеческий труд обесценился. К этому привела погоня за дешевой одеждой, которую фаст-фэшн-бренды начали 30 лет назад. Достаточно взглянуть на размер заработной платы работников швейных фабрик, чтобы в этом убедиться. Например, в Бангладеш в 2018 году минимальная ежемесячная зарплата составляла 8000 так (около 95 долларов США). До этого людям платили всего 5300 так в месяц (почти 63 доллара США) – работники местных предприятий добивались незначительного повышения и без того скромных доходов пять лет^[53][54]. Похожая ситуация наблюдается и в других странах.

Текстильные и швейные производства расположены преимущественно в развивающихся регионах мира вроде Бангладеш, Индии, Индонезии, Камбоджи, Вьетнама, где миллионы людей живут в бедности. Модные бренды, желая снизить стоимость своих изделий, выбирают для производства как раз такие страны. Они заключают договор со швейными фабриками, которые выплачивают сотрудникам минимальную заработную плату и экономят на всем, на чем только можно сэкономить.

Тут важно понимать, что швейные фабрики постоянно соревнуются между собой, и главный приз в этом соревновании – многомиллионные контракты на производство одежды с крупными брендами. Чем более выгодные условия предложит фабрика, тем выше шансы заключить такие контракты. Думаю, вы уже догадались, что приоритетными требованиями заказчиков становятся высокая скорость изготовления заказа и низкая стоимость готового продукта. О людях, чьими руками эти продукты создаются, думают в последнюю очередь. Им перепадают крохи со стола модной индустрии.

Согласно отчету Oxfam, только четыре процента от цены предмета одежды возвращается работникам фабрик^[55].

Не лучше дела обстоят с теми, кто трудится неофициально – шьет одежду для модных брендов на дому. По данным ООН, в 2016 году доля таких работников во всем мире составляла 61 процент^[56]. Причем речь идет как о фаст-фэшн-брендах, так и о люксовых марках, а география не ограничивается развивающимися странами – такое происходит и в развитой Европе.

В 2018 году издание The New York Times опубликовало расследование о женщинах из итальянского региона Апулия, которые шили вещи для известных брендов вроде MaxMara^[57]. Журналисты нашли порядка 60 мастериц, работающих без контракта. Одна из них рассказала, что получает заказы на местной фабрике, где шьют одежду для таких брендов, как Fendi и Louis Vuitton. Ее доход составлял один евро в час. Пальто, которое она шила дома за пять часов, продавали в магазине за несколько сотен евро, из которых женщина получала меньше одного процента. Так что имейте в виду, что если на вещи написано «Сделано в Италии», это не значит, что человек, создавший ее, получил за свой труд достойную оплату.

Когда я читаю подобные истории, мне хочется спросить производителей, какой они представляют себе жизнь работника фабрики, получающего меньше прожиточного минимума? Как человеку покупать еду, оплачивать жилье, отправлять детей в школу, получать медицинскую помощь и делать сбережения при таком доходе?

Модные бренды могут сколько угодно возражать и говорить, что на самом деле они делают доброе дело – обеспечивают постоянной работой тысячи нуждающихся по всему миру. На практике они нещадно эксплуатируют людей, оказавшихся в безвыходной ситуации. Что это, если не современное рабство?

Невыносимые условия труда

Если вы взглянете на Глобальный индекс рабства 2018 года, подготовленный фондом Walk Free, то увидите, что модная индустрия занимает вторую строчку в топ-5 отраслей, в которых распространен рабский труд. Ее обходит только производство электроники^[58].

Когда я говорю о рабском труде в индустрии моды, то имею в виду потогонные производства (sweatshop, от англ. sweat – пот), когда рабочие на фабриках трудятся в ненадлежащих условиях за мизерную заработную плату.

Сложно сказать, где и когда возникли потогонные производства. Вспомните историю: права простых рабочих ущемлялись и сотни лет назад. Если верить «Википедии», первые потогонные мастерские появились между 1830 и 1850 годами^[59]. Чарльз Кингсли, английский писатель, проповедник и общественный реформатор, использовал этот термин в своей работе 1850 года, описывая положение дел в лондонских мастерских.

В 1890-х годах в Мельбурне существовала группа «Национальная лига против потогонного труда». Такая же группа появилась в 1906 году в Великобритании. В том же году вышла книга американского журналиста и писателя Эптона Синклера «Джунгли» о мясной промышленности и эксплуатации иммигрантов в США – эта публикация побудила общественность к протестам против потогонного труда. Журналист почти два месяца инкогнито работал на чикагских мясокомбинатах, собирая информацию для книги.