Гаран вечный

Оно заключалось в том, что по окончании пасхальной недели император торжественно поклялся в присутствии всей знати, что казнит всех бордосцев, а вместе с ними и герцогиню Кларамонду. От этих слов у Юона похолодело в груди. Бернар настойчиво просил Юона, чтобы тот отправил его обратно в Клуни, чтобы Бернар привел с собою в Майнц подкрепление, при помощи которого они смогли бы сделать отчаянную вылазку, чтобы освободить герцогиню.

Но Юон ответил отрицательно, ибо он постоянно думал об услышанном от паломников известии, и в его сердце все-таки затеплилась крохотная надежда.

— Мы очень долго воевали, — сказал он Бернару. — И убили очень многих людей. Но эти люди были язычниками и не относились к нашей расе и вере. Если мы пойдем на императора с обнаженными мечами, то разразится жесточайшая война и погибнет много ни в чем не повинных людей. Поверь мне, друг, от этого никто не выиграет. Так успокой свою горячую кровь и выслушай меня. По традиции император приходит на мессу и по ее окончании обещает тому, кто первый попросит его о любом благодеянии, обязательно выполнить его, ибо сам он поклянется в этом перед алтарем.

Так вот я и задумал ночью пробраться в церковь и занять там место рядом с тем, где утром будет стоять император. И если Богу будет угодно, то первым, кто попросит его о благодеянии, окажусь я. И император не осмелится отказать мне, если он не хочет нарушить клятву на глазах христиан со всего мира!

И Юон сделал, как задумал. Он снова облачился в одеяние титулованного рыцаря, только не привел в порядок волосы и не вымыл лицо и руки. И поверх всего надел плащ нищего. Затем он вошел в собор и спрятался неподалеку от того места, где будет стоять император. Там он и провел остаток ночи, истово молясь Господу об успехе своего предприятия.

Ранним утром император вместе с придворными явился послушать мессу и краем глаза заметил нищего, стоящего в тени, а в самом начале мессы Юон вытащил из-под плаща четки. Бусины на этих четках были вырезаны из драгоценных камней в золотой оправе, а крест сделан из слоновой кости. И император, очень любивший драгоценности, когда увидел четки, страстно захотел завладеть ими. Поэтому, когда месса закончилась, он не сдвинулся с места, а поманил к себе Юона.

— Откуда у тебя такое сокровище, паломник? — спросил он.

— Из далеких земель, ваше величество, и я получил эти четки из рук самого папы римского.

С этими словами Юон поднес четки к глазам императора, которые загорелись от жадности.

И тут герцог решил поставить все на карту и произнес:

— Ваше величество, в Майнце поговаривают, что в пасхальное утро вы обещали исполнить любое желание того, кто первый попросит вас о нем. Неужели это правда?

Удивленный император отвечал:

— Да, паломник, это сущая правда!

— Тогда я попрошу вас об одном благодеянии, ваше величество!

Эти слова Юон произнес не голосом смиренного паломника. Он сказал их громко, с гордо поднятой головой, и они звонко прозвучали на весь собор.

— Что ж, проси меня о чем пожелаешь, — медленно промолвил император, ибо уже чувствовал, что за словами незнакомца скрывается нечто большее, чем простая просьба.

— Освободите герцогиню Кларамонду и всех бордосцев, томящихся в тюрьме по вашей воле и поклявшихся мне в вечной дружбе!

Захваченный врасплох император вздрогнул, и его лицо стало белее свежевыпавшего снега.

— Кто ты, дерзкий человек, который посмел просить у меня такое?

И тут Юон сбросил с себя плащ нищего и откинул назад волосы. И хотя лицо и руки его были грязны, император смог разглядеть правильные черты его лица и тотчас же понял, что разговаривает с принцем по плоти и крови. А юноша чистым и звонким голосом произнес:

— Я — Юон, герцог Бордоский!

ГЛАВА 16, повествующая о том, как Юон заключил мир с императором и принимал посланца короля Оберона

Император был настолько изумлен, что на некоторое время лишился дара речи. И пока голос возвращался к нему, он вспоминал о клятве и понял, что должен выполнить желание Юона. А молодой герцог произнес:

— Мы пролили много крови, ваше величество. Но знайте, я провел этот год в лишениях и отчаянии. И, попав на Святую Землю, сражался, чтобы освободить Могилу Господа нашего Иисуса от осквернения ее нечестивцами, и там же помолился, чтобы Бог простил мне все мои прегрешения. Посему я смиренно прошу вас: давайте заключим мир и в день Воскресения Господа нашего перед этим святым алтарем поклянемся в вечной дружбе.

От этих слов словно камень упал с души императора и суровые морщины его разгладились. Заметив это, Юон воспрянул духом и продолжил: