Гаран вечный

— Ваше величество, это правда, что по законам нашей страны вы не можете протянуть руку помощи этой благородной женщине. Но мы-то не связаны этими законами. И хотя наше могущество слабее вашего в десять, а то и в сотню раз, мы все равно сильнее любого смертного. Позвольте нам пойти и помочь герцогине Кларамонде!

С некоторой тенью надежды Оберон согласился на их предложение, и оба рыцаря эльфа тотчас же исчезли.

А герцогиня Кларамонда испуганно взирала на охваченную огнем ветку, которую палач положил прямо к ее ногам. И тут совершенно внезапно небо над Майнцем разверзлось, и вниз опустился столб неземного огня, и из него в полном вооружении выскочили рыцари-эльфы, готовые к смертельной схватке.

Своей волшебной силой они превратили оковы бордосцев в пыль, и жители Майнца чуть не ослепли от этого сияния. Когда им удалось снова посмотреть на происходящее, то они увидели, что Кларамонда и ее люди стоят целые и невредимые на свободе, истово благодаря Высшие Силы за свое освобождение.

А император был настолько ошарашен, что приказал отвести пленников обратно в тюрьму и больше не произнес против них ни единого слова.

ГЛАВА 15, повествующая о возвращении Юона во Францию и о его появлении во дворе императора

Юон тайно добрался до Франции, а затем вместе со своими спутниками проделал долгий путь до аббатства Клуни. И никто не узнал о его прибытии. Почтенный аббат несказанно обрадовался его благополучному прибытию, ибо давно уже скорбел по юноше, считая его мертвым. Потом аббат распорядился, чтобы все монахи возблагодарили Господа за это счастливое событие, и устроил праздник в честь Юона и его людей.

Потом аббат приказал принести Юону его дочурку, и герцог испытал великое счастье, увидев свою дочь в добром здравии. И он горячо возблагодарил дядю за такое бережное к ней отношение. Затем герцог принес сундучок с редкими самоцветами и золотом, которые были отбиты им в бою у сарацинов, и теперь он намеревался передать их дочери в качестве приданого. Он надел ей на шею восхитительное колье из рубинов, искусно оправленное в золото, а также одарил щедрыми подарками всех, кто ухаживал за девочкой во время его отсутствия.

При виде дочери огромная радость вновь охватила его, и в порыве чувств он повернулся к старому аббату со словами:

— Дорогой мой дядюшка, мое сердце переполняется любовью к тебе за то, что ты предоставил убежище моей дочери в годину несчастий. А теперь скажи мне и, прошу тебя, не стесняйся, должен ли я тебе что-нибудь за это?

Аббат улыбнулся, и легкая тень пробежала по его лицу, когда он отвечал:

— Нет, мой дорогой сын и родственник, ни один человек на свете не способен выполнить того, что я желаю. Мой мир — в стенах аббатства, и это добрый мир. А то, чего бы я хотел, для тебя недостижимо, как и для любого другого человека. Ты только взгляни на меня. Я уже старик, и годы дают о себе знать, оставляя на моем челе свои неизгладимые следы. Поэтому никто не сможет возвратить мне молодость и былую силу. Зима лет моих искривила мои старые кости и истощила мою плоть. Кто же сможет снова возвратить мне пору весеннего цветения?

И тут глаза Юона засверкали от счастья, и он приказал, чтобы ему скорее принесли плащ, где хранились самые ценные из его сокровищ: райские яблоки. Достав яблоко, он положил его перед дядей и попросил его съесть сочный плод.

Старый аббат немало удивился странной просьбе племянника, однако выполнил ее. И, как только он начал есть, с ним стали происходить удивительные вещи. Он больше не казался стариком, согбенным от бремени прожитых лет. И вскоре перед всеми стоял высокий и статный мужчина в расцвете своей молодости. Все присутствующие в зале замерли при виде такого чуда. А потом Юон поведал дяде, как к нему попали эти яблоки, а также рассказал о своих странствиях.

Всякий раз, глядя на дочь, Юон собирался отправиться в Майнц, где он смог бы с помощью Господней освободить всех, кто доверился ему, а главное — самого любимого человека на свете: герцогиню Кларамонду. Ибо от одной только мысли, что его жена пребывает в опасности, его сердце чуть не вырывалось из груди.

Он выдавил сок из ореховой скорлупы и густо вымазал им лицо и руки, а потом распустил волосы по плечам. Сняв сверкающие доспехи, оставил на себе лишь пояс с зашитыми в него драгоценными камнями. Поверх он надел поношенное тряпье пепельно-серого цвета, чтобы походить на паломника. В таком виде он мог ходить от одного дома к другому и спрашивать дорогу.

Бернар поступил точно так же, и теперь никто не сумел бы узнать его. И в этих затрапезных плащах они отправились в Майнц, чтобы успеть туда к пасхальной неделе. В это время город заполонили пилигримы, пришедшие туда, чтобы поклониться святым мощам. От них Юон и узнал печальное известие.