Гамзатов против Адалло

А все же возникает вопрос — для чего им нужны были те торжества? Я предполагаю так: во-первых, чтобы своими демагогическими выступлениями по возможности ослабить наши обостренные чувства к предкам и их делам; во— вторых, внедрить в наши мозги мысль о том, что мюриды и их имамы были все-таки не правы. Мол, сам Шамиль ведь признавался в этом, завещая нам быть вечно с Россией. Почти все выступавшие в том русском театре говорили об этом вообще не существующем в природе завещании имама. Возникает вопрос: почему же сам Шамиль, забрав с собой все семейство и оставив в заложниках одного из сыновей, навсегда удалился от России? Ни дети его, ни внуки и правнуки почему-то не соблюдали святая святых для мусульман — завещание отца и деда? Как объяснить то, что его старший сын Гази-Мухаммад стал генералом турецкой армии и сражался против России в войне 1877-1878 годов? А «Народная партия горцев», созданная внуком имама Саидом, выступала на стороне Германии, а не России, почему? Он же во главе огромной армии еще в 1919 году прибыл в Дагестан для одновременной борьбы против Деникина и большевиков, почему? Отвечаю. А потому, Мухаммад, что это завещание фикция. Авторами и крыльями этой мифической утки являются не русские ученые из РАН (Российской Академии наук) или Кремлевские спецслужбы, а наши с тобой земляки аварцы. Их — двое. Когда-нибудь я, Инша Аллагь, назову их имена тебе. И не только одному тебе!

В одной нашей пословице говорится, что раз пошел ты в лес, там, мол, и проведи день. («Рохьове араб къойила рохьобго т1обит1ейила»). Раз мы с тобой подняли тему о Шамиле, так давай продолжим ее. На этот раз я хотел бы рассказать о случившемся лично со мной в связи с юбилеем имама.

Почти за год до юбилейных торжеств Министерством культуры Дагестана, ГТРК «Дагестан» и фондом им. Шамиля был объявлен конкурс на лучшую песню об имаме. Тут же ко мне обратился известный композитор М. Гусейнов. Он сказал, что готов совместно со мной, создав такую песню, участвовать в этом престижном конкурсе. Поблагодарив за лестное предложение и вежливо возразив, я сказал, что высшее чиновничество республики крайне настороженно относится к моему имени и это может помешать не только ему, но и другим участникам конкурса. Композитор убедил меня в том, что отобранные для конкурса произведения будут под шифром и никто не будет знать авторов той или иной песни. Я согласился. А конкурс состоялся в сентябре 1997 года. Тайное голосование привело к тому, что жюри присвоило песне на мои слова (музыка М. Гусейнова) первое место. Но об этом стало известно только тогда, когда открыли конверт с шифром. Уже было поздно предпринять какие-либо меры для искажения результатов конкурса. Несмотря на это, кроме еженедельника «Новое дело», ни одна газета республики, ни радио, ни телевидение не осмелились что- либо писать об ими же всеми заранее громогласно заявленном конкурсе. Единственное условие, выполненное со стороны организаторов конкурса — это то, что песня эта на самом деле была исполнена большим хором, состоявшим из 120 человек и 60 оркестрантов, разумеется, без упоминания моего имени. Конферансье торжественно сообщил, что исполняется песня М. Гусейнова. Но ни он, ни все те, кто заняли вторые и третье места ничего не получили — ни конверты с деньгами, ни медали с удостоверениями. Даже их обращения в судебные органы остались без реагирования.

В конце концов? они нашли виновного в их беде — это я. Оказывается, в том конкурсе участвовал еще один поэт, крупный чиновник. Но ему не досталось места даже среди поощрительных. Это и привело не только членов жюри, но и верхние слои властей в замешательство. И единственный выход из создавшегося положения они нашли в умолчании. Зная о благоговейном отношении многих несведущих людей в поэзии к этому поэту-чиновнику, я не называю здесь его имени. Но факт остается фактом — конкурс состоялся. Вот документ, т. е. вырезка из газеты «Новое дело» от 12 сентября 1997 года. Пожалуйста, прочти ее для себя.

Песнь об Имаме

Подведены итоги конкурса на лучшую песню об Имаме Шамиле, объявленного ГТРК «Дагестан», Фондом им. Шамиля и Министерством культуры республики в феврале нынешнего года.

На соискание главной премии было представлено 15 произведений. Из них непосредственно на конкурс приемная комиссия выбрала восемь. В состав жюри вошли музыковед Ирина Нахтигаль, солистка Даггосфилармонии Зарифа Абдуллаева, доцент музыкального факультета ДГПУ Абусупьян Аликараев, художественный руководитель эстрадно-духовного оркестра Министерства культуры Магомед Абакаров, художественный руководитель симфонического оркестра ГТРК «Дагестан» Шамиль Ханмурзаев, художественный руководитель хора ГТРК