Гамма для старшеклассников

– Не беспокойтесь. Кровь у меня самая обыкновенная.

– В таком случае продолжайте.

– Видите ли, когда-то, еще в детстве, я любил фантазировать о прошлом. Теперь точно также фантазирую о будущем.

Доктор пожал плечами.

– Это нормально. Мечты, фантазии… Нужен же нам для чего-нибудь мозг.

– Я способен предсказывать погоду. Я знал о сегодняшнем дожде.

– Да? А что вы, собственно, о нем знали?

– Ну… – Я несколько растерялся. – Знал, что польет как из ведра, что будет холодно.

– Это частенько чувствуют.

– Но я не чувствую, я знаю!

– Гмм… Ну, а что, например, будет завтра? Снова дождь?

Я покачал головой.

– Дождя не будет, но температура упадет до пяти-шести градусов. А ночью лужи покроются коркой льда.

– Занятно, – доктор зловеще улыбнулся. Вооружившись хромированным молоточком, с нарочитым добродушием предложил:

– Встаньте-ка на секундочку.

Мы отошли от поцарапанного, видавшего виды стола, и я мысленно зевнул.

– Тэк-с… И какой же у нас нынче день, милейший?

– Причем здесь это? – я раздражено засопел. – Забывчивостью я не страдаю. И год могу назвать, и месяц, если понадобится.

– Что ж, тогда приступим. Глаза налево, вверх, сюда!.. Согните руки…

Когда глупости с проверкой рефлексов прекратились, я решился наконец объяснить то, за чем пришел.

– Вы понимаете… Я боюсь. Все время боюсь.

– Чего же, голубчик?

Я поморщился. Было в этом «голубчике» и вообще в интонациях доктора что-то снисходительно-сострадательное. Так обращались когда-то к лакеям и кучерам. Во всяком случае, если верить некоторым фильмам. Хотя, возможно, за этим самым снисхождением я сюда и явился. За состраданием и снисхождением.

– Видите ли, меня пугают совершеннейшие пустяки. Из-за них я просто не могу спать.

– Рассказывайте, рассказывайте! – доктор присел за стол, уютно переплел на груди руки. – Так что конкретно вас пугает?

– Да что угодно! Грубые голоса прохожих, лай собак, ночные шорохи. Понимаете, когда десятиклашек одевают в хабэ и дают в руки автоматы, то сразу на верное столетие приближается всеобщее оледенение. Странная вещь, дезертиры не убивают, а патриоты как раз наоборот… А иногда меня начинает пугать вообще все. Такое ощущение, будто мое присутствие здесь – ошибка. Я неприспособлен для этой атмосферы, этой гравитации. Это как кактус, который время от времени цветет. Только опять же наоборот. Вы меня понимаете?

– В некотором смысле, – доктор снова поднялся, с самым задумчивым видом зашарил пальцами у меня на горле. Не пугайтесь – вовсе не для того, чтобы задушить, – он что-то там выискивал. Верно, голубой карбункул… Мне вдруг стало любопытно, читал ли он про Шерлока Холмса? Что вообще читают нынешние эскулапы?

– Тэк-с… Базедовой болезни, кажется, не наблюдается.

– Конечно, не наблюдается. Причем здесь это? Я говорю совершенно о другом!

– Разумеется, голубчик, разумеется. Тут все говорят о другом. Но это им только кажется. На самом деле все людские разговоры сводятся к одному и тому же. Психастения, навязчивые фобии, вечная неуверенность в собственном «я». Это нормально, голубчик.

– Нормально?

– Если вы в состоянии контролировать себя, значит, нормально.

– Но дело в том, что я боюсь именно потому, что знаю о завтрашнем холоде. Я угадываю причинно-следственную связь, понимаете?

– Какая-то, братец, ерундистика. Сначала погода, затем страх, а теперь вы приплетаете сюда причинно-следственную связь?

– Все правильно, – заверил я его. – Потому что наше «сегодня» теснейшим образом увязывается с днем еще не наступившим. Увязывается настолько тесно, что это пугает.

Доктор раздражено крякнул.

– Это что же? Мы кузнецы, и дух наш молод?

– Не совсем, но…

– Минуточку! Я так понимаю, что сегодняшний дождь вы пытаетесь соединить с завтрашними заморозками?

– Да нет же! Дождь оттого, что вчера на рынке я видел безобразную драку. А сегодня две женщины в троллейбусе сказали мне гадости. Одной не понравился мой зонт, вторая, передавая абонемент, не сказала ни «спасибо», ни «пожалуйста».

– Вы реагируете на такие мелочи?

– Если бы только я! Но ведь и природа!

– Что природа?

– Тоже реагирует.

– Мда… – Врач вернулся за стол. – Говорите вы в общем-то нормально, а вот мысли… Впрочем, мысли у нас у всех малость того, – он остро взглянул мне в лицо. Точно уколол глазами-буравчиками. Выстрелил и всмотрелся, попал ли?

– Послушайте! А может, вы верующий?

– Смотря во что.

Доктора такой ответ не устраивал, и он сердито зафыркал.

– Но в церковь-то вы, конечно, заглядываете?

– Нет, не заглядываю. Хотя пару раз бывал. Слушал, как поют.