Гамильтон

- Но здесь должен присутствовать старший из охраны, - неуверенно сказал Ремус. - Кого я поставлю вместо себя? Бобби Ли все еще в Южной Америке. Клодия отпадает. Так кем меня заменить? - с мукой в голосе вопросил он, разрываясь между долгом и…. чем? Долгом и страхом? Долгом и ardeur’ом?

- Сейчас не время для сантиментов, Анита, - произнес Реквием. - Я говорю от имени вампиров. Если младших из нас еще можно спасти, то это должно быть сделано сейчас. - В его голосе не было ни намека на поэзию. Уж если Реквием прекращает цитировать стихи - плохи наши дела.

Его слова как будто дернули отступивший было ardeur обратно. Секунду назад я почти не обращала внимания на державшего меня в объятьях Донована, а в следующее мгновение уже целовала так, словно пыталась целиком забраться в него через рот. Ногти рефлекторно вонзились ему в спину. Ощущение рвущейся под ними плоти заставило меня вскрикнуть от наслаждения, а его - от боли. Я попыталась усмирить свои порывы, не кусать его губы, а просто целовать, но эта попытка только заставила меня издавать растерянные звуки напротив его рта.

Донован снова прижал меня к кровати, удерживая весом своего тела. Мои ноги все еще были обернуты вокруг его талии, так что ему не составило труда возобновить прерванный секс. Но секс неотделим от ощущения моих ногтей в его спине и губ у его рта. Я честно старалась сконцентрироваться именно на сексе, а не на крови с плотью. Мне хотелось, чтобы он крепче прижимался и сильнее вбивался в меня, но еще больше хотелось укусить его губу до крови. Крови мне хотелось больше, чем секса. Я кормилась за Жан-Клода, а ведь ardeur был не первым в списке его потребностей.

Лизнув нижнюю губу Донована, я втянула ее в рот - такую полную, мягкую, такую… и укусила, резко и сильно. Кровь, теплая, сладкая, полилась в мой рот, и мир растворился в танце вспышек света и удовольствия. Это не было ни сексом, ни оргазмом, но один этот глоток крови окрасил все вокруг красной волной наслаждения. У меня бывало так, что глаза застилает красная пелена, он от гнева, а не от безграничного наслаждения. Создавалось впечатление, что все мое тело наполнилось теплом и счастьем сразу. И похоже, и непохоже на оргазм, но, что бы это ни было, оно было потрясающим.

Хватая ртом воздух, я почти безвольно распласталась под Донованом. Оказалось, что он воспользовался этим моментом, чтобы придавить мои запястья к кровати, и пытался найти позу поудобнее. Я растерянно заморгала, словно не понимая, как вообще здесь оказалась. Его подбородок заливала ярко-алая кровь; нижняя губа была порвана. Неужели это сделала я?

К этому времени Донован пристроился поудобнее и принялся двигаться внутри меня. Я уставилась вниз, на наши сплетенные тела, наблюдая за тем, как он входит и выходит из меня. От этого зрелища я начала постанывать и двигать бедрами ему в такт. Глаза Донована были закрыты, а веки трепетали, когда он пробормотал:

- Ты забрала весь мой контроль.

- Трахай давай, Донован, - шепнула я.

Он приоткрыл глаза, чтобы взглянуть на меня, и по его лицу стекала кровь, но глаза наполнило чисто мужское выражение. «Моя», говорил этот взгляд, имея в виду секс и немного больше. Глаза его при этом были синими-синими. Он вошел в размеренный ритм - быстрее и быстрее, снова и снова. Я смотрела, как его белый, твердый член вбивается в меня раз за разом, и почувствовала, как внутри начинает нарастать жар.

- Скоро, - прошептала я.

- Твои глаза, - шепнул в ответ он, - они как голубое пламя.

Я могла бы спросить, что он хотел этим сказать, но с последним толчком меня накрыл оргазм. Я закричала и забилась под ним. Донован старался удержать мои запястья и придавить мой зад к кровати, когда его тело завершающим, сильным движением вошло в меня еще раз, заставив снова вскрикнуть - а может, я и не переставала кричать с первого раза. Ardeur кормился и кормился от его тела, плотно соединенного с моим, кормился от силы его рук, держащих меня за запястья, кормился от тепла его тела… и тут я почувствовала лебедей. Три знакомые мне женщины из Сент-Луиса находились в небольшой спаленке. Они уставились в мою сторону так, словно могли видеть что-то, что пришло за ними. Потом замелькали другие лица, незнакомые растерянные глаза. Кто-то из них кричал, кто-то корчился на диванах, падал со стульев, другие выгибались на кроватях. Я кормилась, мы кормились, - кормился ardeur. Дюжины лиц и тел… и я почувствовала, как просыпается Жан-Клод, почувствовала этот момент, словно электрический разряд прошел через живот и пах.

Он забрал у меня контроль над энергией, и я могла бы остановиться, но было уже слишком поздно. Мы кормились от лебедей, сколько их ни было в стране. Столько энергии, столько жизни! Мы поглощали их, заставляя падать на ходу, сползать по стенкам, и никто из них не сопротивлялся. Даже не пытались. Армия жертв, армия еды; невероятный выход энергии.