Гамбит. Вендетта (СИ)

— Так уж и каждому? — скривился я, разглядывая незнакомку.

Девушка, надо сказать, на любителя. Алина куда краше, чем эта белобрысая выдра.

— Хочешь проверить? — изогнула она бровь, лукаво глядя на меня. — Я ведь могу тебе такое удовольствие доставить, какого ты никогда в своей жизни не испытывал.

— Вот уж сомневаюсь, — презрительно фыркнул, снова дернувшись, но цепи держали прочно.

— Зря, — улыбнулась она, облизывая кончиком языка свои губы, и… потянулась наманикюренными руками к ширинке на моих штанах.

— Какого хера ты собралась делать? — тут же весь напрягся, сверля ее гневным взглядом.

— Доказать, что могу доставить удовольствие. Разве не ясно? — хохотнула она, залезая рукой мне в трусы и начиная наминать член. — Тебе понравится, обещаю!

— Руки свои убрала! — зарычал я, снова дернувшись, но отстраниться, разумеется, не получилось — цепи, мать их!

Блондинка хохотнула и вытащила член из трусов, который сейчас находился в спокойном состоянии.

— Он у тебя даже в расслабленном состоянии впечатляет, что же будет, когда он станет эрегированным? — облизываясь, выдохнула она, начав склоняться к паху.

— Отвали от меня! — взревел, начав дергаться, словно меня сейчас начнут резать.

— Не дергайся! — рявкнула она, ткнув кулаком под ребра. — Иначе пожалеешь!

— Да пошла ты! — скривился от неприятного тычка.

— Засранец! — хохотнула она и ударила мне по лицу, оставляя свой отпечаток ладони на нем.

— Слушай, не знаю, как тебя там зовут…

— Лариса, — пожала она плечиками, тут же ответив мне.

— Послушай, Лариса, — попытался успокоиться, прикрыв на мгновение глаза, — отвали от меня по-хорошему…

— Иначе, что? — выгнула бровь, с улыбкой глядя на мой член. — Ты лучше, Гамбит, заткнись, и просто наслаждайся.

Ухватился руками за цепи и подтянулся вверх, напрягая не только мускулы, но и пресс, и тут же толкнул Ларису ногами так, чтобы она отошла как можно дальше. Сам же попытался освободиться, но…

— Тварь! — взревела эта ненормальная.

Подлетела ко мне и со всей дури врезала кулаком в область солнечного сплетения. Из-за чего я тут же сорвался вниз, а цепи вонзились в запястья, повреждая кожу. В глазах резко вспыхнуло от боли, а из легких, словно весь воздух выкачали.

— Ты что, хочешь, чтобы я тебя кастрировала?! Нет? Тогда виси смирно и, возможно, я оставлю тебя в живых! — прошипела девушка, доставая из ножен обоюдоострый кинжал и проводя им по моей груди, медленно спускаясь вниз. Туда, где находился мой член.

— Ты больная! — просипел я, тряся головой, пытаясь отогнать противные мушки, появившиеся перед глазами после удара.

Она ничего не сказала, лишь довольно хмыкнув.

И снова ее рука потянулась к моему «другу». Она с таким голодом смотрела на него, будто никогда в жизни не видела мужского достоинства. Как еще слюной не захлебнулась, гадина?!

Склонилась над ним, но перед этим все же взглянула на меня и пообещала:

— Дернешься, засажу этот кинжал тебе под ребра и оставлю тут подыхать.

И тут же взяла член в рот, замычав от удовольствия.

А мне так противно стало, что аж блевать потянуло. Кажется, я даже лицом позеленел. А Лариса… она со всей отдачей трудилась над «другом»: то пососет, то оближет головку, то возьмет его по самые яйца, то их же и оближет, то в рот возьмет сперва одно яичко, то другое, то снова к головке вернется… Да вот только толку от ее действий не было. От слова «совсем».

Лариса, поняв, что так ничего и не добилась своими «ласками», сперва недоумевающе воззрилась на член, а затем уже недовольно на меня.

— Ты че, импотент? — задала она вопрос, явно обескураженная происходящим.

— Нет, — злорадно хмыкнул я.

— Тогда почему?.. Не понимаю.

— Потому что ты мне омерзительна.

— Что, Алинка лучше, чем я? — зашипела она, точно змея.

Глаза гневно сужены, губы сжаты в тонкую полоску, ноздри раздуваются, грудь вздымается от нехватки воздуха.

— Даже и не думай сравнить ее и себя! Ты ей и в подметки не годишься! — прорычал я, снова дергаясь и пытаясь высвободиться из оков цепей.

— Ах, она, значит, лучше, чем я? — тут же сменила она голос на елейный, от которого у меня по спине пробежали неприятные мурашки. — Значит, эта тварь сосет, как профессиональная шлюха? Ну да, — хмыкнула она, — и ноги, скорее всего, раздвигает так же. Ну еще бы, ведь ей столько раз приходилось ложиться под всяких мудаков.

Она сделала вид, будто рассуждает вслух, но при этом не сводит с меня взгляд, следя за реакцией. А у меня все клокотало от ярости, но я пытался этого не показывать. Не хочу, чтобы эта ненормальная знала, как неприятны ее слова про мою девочку. Я ведь прекрасно знаю, что ей приходилось не раз ложиться под разных мужиков — издержки профессионального убийцы.

— Ну, что же ты молчишь-то, Гамбит, или тебе язык отрезали? — усмехнулась Лариса, крутя в руке кинжал.

— А чего ты от меня, собственно говоря, ждешь?

— Ну, не знаю, — пожала она плечами, ехидно улыбнувшись, — наверное, проявление хоть каких-то эмоций. Ты ведь трахал эту суку!

— Допустим, — не стал отпираться я. — Дальше-то что?

— И тебе не противно, что Алинка спала с разными мудаками? Сосала их вонючие члены…