Гамбит серой пешки

Жизнь судового врача "Ласточки” была не слишком богата событиями. Матросы были здоровы, их хорошо кормили, повар не скупился, а за кормой корвета постоянно тащилась небольшая сеть, из которой регулярно вытаскивали разнокалиберную рыбешку. Так что больных не было и за два месяца плавания произошла только одна неприятность, когда палец палубного матроса затянуло в шкив. Ампутировал, зашил, перевязал. Зажило, как на собаке.

Корабль шел на юг. Первое время Сенсэй ждал, что им кто-нибудь встретится, но потом понял, что парусник они, пока идут по ветру, могут разве что догнать, а пароходы здесь, как ему объяснили, имелись, но плавали они все больше в каботажах и по рекам. Причина была в не слишком надежных машинах и малом водоизмещении таких судов. Одно тянуло за собой другое. На реках большие размеры не требовались, они даже мешали, а в море на маленьком пароходике выходить было слишком опасно, да и не уплыл бы он далеко по причине малого запаса угля. Крупные же пароходы со своим колесным приводом были слишком уязвимы для стихии.

Когда он спросил, почему паровая машина приводит в движение именно колеса, его поняли не сразу, а когда поняли, что он имеет в виду гребной винт, посмеялись. Здесь почему то считалось, что это не работает и это стало причиной второго разговора с Эльгинсом.

— У вас раньше что, судового врача вообще не было? — спросил он однажды, без дела стоя рядом с виконтом на мостике.

— Почему? Был. Он же был и штурманом, — охотно ответил тот.

— А где он сейчас? Сошел с корабля?

— Можно и так сказать.

Крутивший сегодня штурвал незнакомый матрос громко хмыкнул.

— Нельзя сказать, что он сошел по своей воле, — продолжил Эльгинс. — Но корабль он покинул.

— Что с ним случилось?

— Сущий пустяк. Шпионом оказался, а у нас здесь шпионов не очень любят. Поэтому штурман теперь я.

— Да? А как выяснили?

— Простите, лаур, но. меньше знаешь — легче жить.

— Догадаться не трудно. Тот медальон на груди первого помощника?

Эльгинс посмотрел на него, потом опустил глаза.

— Вы же понимаете, что о некоторых вещах упоминать на открытом месте не следует? У неба есть уши. Вот вы вчера с матросами о чем разговаривали?

— О том, как в моем мире.

— Тише! Я же сказал: у неба есть уши. Это не шутка и не образное выражение. Лары могут слышать и видеть все, что творится под открытым небом.

— Спутники-шпионы?

— Не знаю, что вы имеете в виду под словом "спутники”, но если вы о станциях, висящих на орбите планеты, то это именно они. Шанс, что именно сейчас нас кто то слушает, не велик, но он есть. В трюме вы можете разговаривать с кем угодно, о чем угодно. Но под открытым небом. вы уж извольте.

— Я понял.

— Кстати! — Эльгинс с любопытством взглянул на него, — То, что вы рассказывали тогда, звучит невероятно.

— Винтовой. ох, простите!

— Давайте спустимся в кают-компанию. Боцман на палубе, если что — меня вызовут.

— …дело в том, что развитие науки намеренно притормаживается.

— Кем?

— Ларами, конечно. Их могущество основано на применении магии, но начиная с некоего предела магия тоже превращается в науку, в особый раздел физики. А раз так, то и развитие науки рано, или поздно привело бы к открытию магических законов. Ведь это со стороны они покажутся чем-то непонятным, как дикарю выстрел из пистолета кажется черным колдовством, а для того, кто разбирается в предмете, магия — это нечто совершенно обыденное.

— Техника?

— Совершенно верно! Можно сделать из воздуха воду, или еду. Можно дышать под водой. Можно. много всего. Есть ограничения, есть законы, но вы сами понимаете, что законы — они только для тех, кто их пишет. Делиться этой силой никто по доброй воле не станет. Ну а раз так, то необходимым следствием стала политика полного искоренения колдовства на земле. Науке же здесь позволяется существовать в необходимых границах. Гребной винт — за их пределами.

Виконт откупорил вторую бутылку красного вина и разлил его по большим стаканам зеленого стекла.

— Как вам оно, кстати?

— Весьма неплохо.

— Этот гланское. Из трофеев, взятых при осаде Каррогата. Не самое лучшее на Таларе, но неплохо, да. Иногда на поверхности удается совершить прорыв. Например у Снольдера есть летательные аппараты тяжелее воздуха.

— Самолеты?

— Да. В чью-то светлую голову пришла идея принципиально нового двигателя. Подходящего запрета не было и первая машина совершила свой первый полет. После этого запрещать было уже поздно, но лары постарались сделать так, чтобы это не слишком распространялось.

— Разумеется, их в этом поддержали и снольдерские короли?

— Ну да! Им же выгодно, что на континенте воздушный флот есть только у них. Представили, какие козыри это дает на войне?

Сенсэй кивнул.

“Не стоит им рассказывать про аспекты боевого применения авиации, а то здесь может и напалмом запахнуть, просто потому, что не нашлось нужного запрета. Лары не так уж и не правы…”