Гамбит пешки

— Я не могу помочь тебе прямо, — богиня смотрела без эмоций на Ю. — Представь, что было бы, будь с тобой тот, кто может видеть другое место, не входя туда?

— Намёк понят, — сказала Ю. Она понимала, что пожертвовала одну из самых сильных своих фигур. Защищая Ли Бана, она пожертвовала им, словно убила. Но он хотя бы был жив. — Нефритовая монета? — она шагнула к двери таверны.

Нацуко не присоединилась к ней.

— Удачи.

Вонь стала ужасной, когда Ю подошла. Приторный запах гнили с гадким запахом фекалий и металлическим привкусом крови. Она знала поля боя, видела резню, знала хорошо этот запах. Потому она знала, что ожидать, когда дверь открылась от ее прикосновения, ржавые петли скрипели.

Тела усеивали пол, высохшая кровь покрывала солому и половицы. Над открытыми ранами некоторых трупов летали мухи, другие тела были в личинках. Резня произошла довольно давно, и Ю надеялась, что опасность миновала. Тот, кто это сделал, был быстрым и методичным. Некоторые тела упали на пол, другие остались за столами. Несколько тел еще держали чашки, словно они умерли мгновенно.

Ю закашлялась, прижала рукав к носу, шагнула в таверну. Она пошла среди тел, перешагивая их или обходя. Некоторые, казалось, погибли от клинков, на других раны были меньше. Может, от стрел, которые сломали, но наконечники остались в гниющей плоти. Крысы, грызущие мертвую плоть, посмотрели на Ю, пока она шла глубже в таверну, их глаза были темными, как ночь. Как ей найти монету в этой резне? Ответ был очевидным. Ей придется рыться в карманах мертвых, словно она была бандитом.

Ю ткнула носком сандалии размякшее тело, и облако мух поднялось в воздух, они гневно гудели на нее. Она отмахивалась от них, но они вскоре потеряли интерес. Она была живой, и они предпочитали гниющую плоть мертвых. Тело у ее ног было мужчиной, высоким, в выцветшей форме солдата Хосы. Его волосы слиплись от крови, но это не скрывало зияющую дыру в его затылке, убившую его. Ю страдала из-за гадкого вида, но видела и хуже много раз до этого. На поле боя в гуще сражения, и было не важно, как умер человек, важно было, что они умерли, а ты выжил. Смерть всегда была грязной. Она похлопала по телу, нашла мешочек монет в кармане штанов. Открыв его, она нашла три льен, но не нефритовую монету. На миг она подумывала убрать монеты, но мертвым деньги не требовались. Она убрала льен в свой карман и прошла к следующему трупу. Она насчитала тридцать два тела в главной комнате и надеялась, что ей не придется обыскивать все.

Она затаила дыхание, проверяя следующее тело. Он был прислонен к стулу, ладони держали на столе, одна сжимала чашку скисшего вина, другая держала карту. Он играл в миг смерти, и Ю приняла это за хороший знак. Он был тучным при жизни, но его плоть обмякла и стала серой в смерти. Запах от него был хуже, чем от других, хуже всего, что она ощущала. Его горло было перерезано, кровь свободно текла по тунике. Повязка скрывала глаз, и Ю видела, как что-то двигалось под ним. Ю отодвинула его плащ, чтобы проверить кошелек, и ладонь мертвеца дрогнула и сжала ее запястье.

Глава 16

Крик Ю спугнул крыс, ворона с карканьем взлетела к балкам. Она отпрянула, ударила по ладони мертвеца на ее запястье там, где остался наручник от Законов Надежды. Хоть он был мертв, что Ю считала невозможностью двигаться, его хватка была железной. Голова трупа медленно повернулась, глаз был молочно-белым, смотрел на нее. Ю потянула, закричала, надеясь, что Нацуко услышит ее и придет или отправит коня. Сделает что-нибудь. Мертвец бросил карты и поднял палец к гниющим губам.

— Ш-ш-ш, — сказал он. — Ты так кричишь, что разбудишь мертвых, — его смех не был человеческим и начал хор смешков среди других трупов. Ю огляделась, несколько трупов дрожали от смеха, гадкая жидкость текла на пол.

Разум Ю не мог принять мысль, что она нашла говорящий труп среди резни, и он пошутил. Шутка была плохой, но остальных мертвых она повеселила.

— Пусти меня! — зашипела она, потянула руку, ударяя другим кулаком по ладони мертвеца. Ее сердце гремело в ушах, как быстрый марш армии.

Наконец, мертвец отпустил, и Ю отпрянула на шаг, повернулась и побежала. Еще труп вытянул костлявую руку, плоть была съедена на ней, пальцы сжали ее лодыжку. Она споткнулась и рухнула на другой труп, из которого текло что-то мерзкое, и раздался хлопок газов, от этого ее стошнило. Она оттолкнулась от тела, ее стошнило на пол. Другой труп все еще сжимал ее лодыжку, и она ударила ногой, крича:

— Прочь. Прочь. Прочь! — она искала выход, но дверь за ней была закрыта, и тело мужчины с дырявым животом, откуда вывалились кишки, теперь лежало перед ней. Ей казалось, что она зашла в ловушку. Но кто ее оставил?

— Бату, — сказала Ю. Труп, держащий ее за ногу, отпустил, и она отшатнулась. Она не побежала к двери, трупы вряд ли отпустили бы ее. Ю отошла к трупу за столом, который проснулся первым. — Бату убил вас?

— Кохранцы убили меня, — сказал труп за столом, его голос был как точильный камень, которым двигали по ржавому клинку.