Гамбит

– Боже мой! Это ни в какие ворота не лезет. Назвать меня дураком! А я вам что говорил? Нет, ну надо же, назвать меня дураком!

Глава 8

За обеденным столом, а после обеда за кофе в кабинете Вулф вернулся к теме, которую затронул за ланчем: к Вольтеру. Вопрос заключался в том, можно ли назвать человека великим исключительно на основании его умения искусно связывать между собой слова, несмотря на то что он был подхалимом, приспособленцем, фальсификатором, интеллектуальным хлыщом. Этот вопрос мы решили еще за ланчем, и Вольтер, можно сказать, дешево отделался, получив в результате лишь обвинение в подхалимаже. Разве можно назвать великим человека, алкавшего общества и милостей герцогов и герцогинь, кардинала Ришелье и короля Пруссии Фридриха II? Но все это было в столовой, за обедом, а вот в кабинете Вольтера, можно сказать, разделали под орех. Из рядов великих людей его окончательно вычеркнуло то, о чем не говорилось за едой: оказывается, Вольтер не различал вкуса пищи и страдал отсутствием аппетита. Он был равнодушен к еде, мог есть даже раз в день, а еще практически не употреблял алкоголя. С юности отличавшийся нездоровой худобой, к старости он превратился в скелет. Называть его великим человеком было просто нелепо: строго говоря, он вообще не мог считаться человеком, поскольку не чувствовал вкуса, а его желудок иссох. Короче, машина для формирования слов, но не человек, и уж тем более не великий.

Полагаю, мне не следовало этого делать. Нужно было или дословно передать застольную беседу с Вулфом (ну а вам – либо получить удовольствие, либо все пропустить), или вообще не упоминать о наших литературных беседах. Обычно я так и делаю, но в тот вечер я понял, что данный пассаж несет смысловую нагрузку. В своем докладе о визите в апартаменты Блаунтов я, естественно, привел и описание внешности Калмуса: сплошные кожа да кости. Подозреваю, Вулф именно из-за этого вцепился в Вольтера за ланчем и обедом, в итоге пригвоздив его к позорному столбу за чашкой кофе. Вроде бы никакой прямой связи тут не наблюдалось, хотя, в сущности, она явно прослеживалась, и это говорило о том, что Вулф был не в состоянии отключиться от своих мыслей даже во время трапезы. Конечно, я не мог ничего утверждать с полной уверенностью, но мне мои предположения не слишком понравились, ведь прежде такого еще не случалось. Похоже, Вулф опасался, что рано или поздно ему придется проглотить нечто крайне неудобоваримое и вредное для желудка: версию о невиновности Мэтью Блаунта.

К моменту появления около половины десятого Чарльза У. Йеркса кофейник и чашки по-прежнему стояли на столе, а тема Вольтера продолжала муссироваться. Когда позвонили в дверь и Салли спросила, следует ли ей удалиться, Вулф, вопреки обыкновению, лишь передернул плечами и сказал: «Как вам будет угодно», что красноречиво свидетельствовало об угнетенном состоянии его духа.

Прежде чем впустить посетителя, я сделал лицо попроще, чтобы тот не догадался, что нас можно только пожалеть.

Салли вскочила с места, чтобы встретить Йеркса в дверях кабинета. Йеркс взял ее протянутую руку в свои ладони, что-то ласково прошептал, похлопал Салли по плечу и огляделся по сторонам. Поскольку Вулф не подал ему руки, посетитель тоже не стал этого делать, ведь как-никак он был руководителем высшего звена. Я представил их друг другу, они обменялись кивками, и Йеркс, подождав, пока Салли сядет в одно из желтых кресел, занял красное кожаное кресло. Усевшись, он обратился к Салли:

– Салли, я приехал лишь потому, что обещал тебе это сделать. Но я нахожусь в некоторой растерянности. После нашего телефонного разговора я позвонил твоей матери и понял, что имеет место некоторое… недоразумение. Кажется, она считает, ты совершаешь ошибку.

– А она объяснила вам… почему я здесь? – кивнула Салли.

– В общих чертах. Быть может, ты мне объяснишь, почему я здесь? – Йеркс улыбался вполне дружелюбно, но сдержанно.

Осторожный тип. Хотя почему бы и нет? Старший вице-президент банка с активами в миллиард долларов, втянутый в дело об убийстве, пусть даже косвенно, постарается по возможности не увязнуть еще больше.

– Лично я не считаю, что совершаю ошибку. А причина, почему я здесь… потому что я… – Салли оставила фразу висеть в воздухе, посмотрела на меня, затем на Вулфа. – Мистер Вулф, быть может, вы скажете?

Вулф откинулся на спинку кресла, устремив взгляд на Йеркса:

– Полагаю, сэр, вы человек, умеющий сохранять конфиденциальность.

– Надеюсь, что да. – Банкир не стал улыбаться Вулфу. – По крайней мере, я стараюсь быть таковым.

– Хорошо. Обстоятельства того требуют. Это всего лишь расхождение во мнениях, но мне хотелось бы избежать огласки. Вы, вероятно, видели заметку во вчерашней газете о том, что меня наняли расследовать убийство Пола Джерина?

– Да, заметка привлекла мое внимание.