Гамбит

Не повезло. У офицера была аптечка, но там нашлось лишь несколько перевязочных пакетов и пустые отделения от химии. Бортовой же аптечки «Королевы Ночи» нигде не было видно. Должно быть, выпала в последние секунды жизни машины. Дополнительным результатом поисков стали несколько батончиков и пачка с единственной сигаретой. Ну и оружие, хотя ни он, ни Киса не были в достаточной форме для боя.

И несколько безделушек, словно фрагменты жизни чужих людей.

Расческа. Мешочек разноцветных игровых кубиков. Дурацкий разноцветный браслет с картинкой с кем-то из героев мультфильма. Два билета в Театр «Одеон» на Новом Париже. Коробочка от кольца.

Множество мелочей, утративших смысл после падения «Королевы Ночи».

* * *

Несмотря на жуткую усталость, они оттянули разведчиков на край ямы. На Болоте не было достаточного количества камней, потому они прикрыли тела палатками и придавили их края. Марчин около каждого тела воткнул в размокшую землю кусок разломанных носилок, которые нашлись в «мангусте».

Вежбовский глянул на Кису – неуверенно, но та молчала, погрузившись в свои мысли. Что можно сказать о солдате? Что погиб на войне – и все. Тут не было офицера, который обычно говорил несколько слов над могилой. Он посмотрел на жетоны, которые все еще сжимал в руках.

– Януш Пикель, Вигге Якобсон, Шария Диабо, Вернер Стахл, Зондра Перкинс и Анна Саранова, покойтесь с миром, – начал он неуверенно тихим голосом. Киса глянула на него и кивнула. – Они были одними из нас. Пусть их путь будет легче, чем был. Со звезд мы приходим, к звездам возвращаемся.

Они не знали, что добавить, потому просто постояли пару минут над импровизированными могилами.

Туман шептал вокруг них свои прощания.

* * *

– Что со Шкафом?

– Борется. – Киса чуть заметно пожала плечами. – У нас заканчиваются средства, а те, что мы нашли, – без обозначений. Я не хочу рисковать, ориентируясь только по цвету.

– Понятно. – Марчин поиграл коммуникатором. – Последние два часа по радио ничего. Помехи.

– Может, нам просто стрелять в воздух? Что станет хуже, чем есть? Придут янки?

– Перебьют нас.

– Или нет. Шкафу пригодилась бы мед-лаба. Без нее он долго не протянет.

– Мы дали ракету. Нас должны найти. – Вежбовский сунул руку в карман и вынул батончик. «Энергия на целый день!» – гласила веселая желтая надпись на упаковке. – Синтия? – Переломил его напополам и подал девушке. – Бери. Энергия на полдня. И поспи немного, выглядишь ужасно.

– То ли дело ты – молодой бог. Как назывался тот мерзкий кузнец?

– Арес?

– Наверное. Выглядишь как молодой Арес.

* * *

Туман он снова услышал ночью, в свою смену на посту.

Тот пел.

Марчин сидел, согнувшись, у транспортного люка «Королевы Ночи» и вслушивался в мелодию. Достал из кармана голо Барбары в пластиковой оболочке. Хорошо было вспомнить о доме.

– Твоя сестра очень красивая. – Киса приподнялась на локте.

– Тебе нужно спать.

– Как-то сложно заснуть. Наверняка от влажности. – Девушка встала и села рядом. – Можно я тут побуду?

– Ага.

– Тоскуешь о семье. – Она скорее утверждала, чем спрашивала.

– Я и в армию пошел из-за нее, знаешь?

Она взглянула на него с интересом.

– Медицинская страховка, – пояснил Вежбовский, все еще глядя на голо. – Барбаре было девятнадцать, когда ей диагностировали синдром Васильева. Нужно было лечение, наша страховка такого не покрывала, в отличие от военной.

– Ах. – Он скорее почувствовал, чем увидел, как Киса кивает. – Понимаю.

– Я сначала сидел на гарнизонной службе. В линейные подразделения перешел, когда оказалось, что сестре необходимы операции с перетряхиванием всей нервной системы. Я не знаю насчет подробностей, но цена была заоблачной.

– И ты пошел за фронтовым приварком? Да ты сумасшедший!

Вежбовский печально улыбнулся.

– Если говоришь «А», то нужно быть готовым сказать и «Б». – Он взглянул на голо и быстро спрятал его в карман. – А ты?

Киса оперлась удобней о рюкзак.

– Долгая история юношеского идеализма и глупости.

– Я так понимаю, что детали – под грифом? – Марчин вздернул бровь.

– Нет, отчего бы? Я сорвалась с медицинского обучения, потому что мне показалось, будто на фронте я пригожусь больше.

– Шкаф бы тебя поддержал.

– Возможно. – Она непроизвольно глянула на раненого. – Но родители думали иначе.

– Плохо это приняли?

– Уход с учебы на втором году и марш на фронт? А ты сомневаешься? – Она засмеялась. – Да мы в горло друг другу вцеплялись! Наконец я сказала, что не хочу больше иметь с ними ничего общего, и хлопнула дверьми.

Вежбовский беззвучно засмеялся.

– И сколько времени им заняло смириться?

– Понятия не имею. – Голос санитарки сделался печальным. – Я с того времени с ними не говорила. Как-то не знала, как начать. На паде у меня штук сто черновиков писем домой и как-то… Знаешь же. А теперь… Что ж, неясно, будет ли у меня вообще шанс.

Она беспомощно взглянула на него. В этот миг Киса казалась еще моложе, чем была на самом деле.

– Не думай об этом, – сказал он тихо. – Мы отсюда вырвемся, только нам нужно сосредоточиться. Все будет хорошо.

– Полагаешь?

– Да уверен. А теперь давай иди спать, потому как будить стану без жалости.