Гамбит

С некоторой опаской глянул в зеркало. Ничего ужасного не обнаружил, борода как была черная, так и осталась. Может, цвет проявится когда высохнет? Терпеть не было никаких сил, и он взялся за фен.

Лилька тоже не утерпела, сунулась в дверь, кивнула сама себе и смылась. И хлопнула кухонной дверью.

Это не к добру, подумал он и, отложив фен, снова глянул на себя. Сначала не поверил. Пощупал отливающее густой синевой безобразие, подергал – на всякий случай, может, спит? Ничего подобного. Это – явь. И он сам на это согласился. Вот ненормальный. А Лилька так вообще такая Лилька… Маньячка. Натуральная маньячка! Извращенка! Ну он этой Капельке стрихнином отплатит…

Еще несколько секунд он пялился в зеркало, а потом не выдержал, заржал.

Так ржал, что свалил стойку с полотенцами и сам свалился. И живот заболел.

На грохот прибежала Лилька. Заглянула в ванную, испуганная, прям святая невинность. Уставилась на него, честно попыталась изобразить сочувствие. Выдержала секунд пять, а потом смех победил.

Оторжавшись, Ильяс грозно насупился, ткнул в нее пальцем и вопросил:

– Почто ты учинила сие непотребство, о женщина?!

На последнем слове чуть не задохнулся, пытаясь не заржать снова. Не преуспел – и откинулся обратно на пол.

– Была в истерике, не понимала, что делаю, за себя не отвечаю! – отчиталась женщина, давясь хохотом. – И вообще, это не я. Это твоя внутренняя сущность. Синяя Борода, сатрап и деспот!

Лилька показала ему язык.

– Да! – Ильяс ухмыльнулся. – Сатрап и деспот! Как хорошо ты меня понимаешь, душа моя. А теперь марш снимать кастрюли, будем красить и одевать супругу Синей бороды. Ха-ха три раза!

Для ускорения он запустил в Лильку полотенцем. Она артистично взвизгнула и захлопнула дверь и тут же, за дверью, захохотала. Совершенство. Мечта! И засос очень в тему, как раз под ее костюмчик.

Глава 8 Сакс

Кавалькада застряла на въезде в Шаннон: улицу перед главными воротами запрудил радостный народ в зеленых беретах, с зелеными лентами и просто обрывками зеленых тряпок на рукавах. Простолюдины в один голос с рыцарями орали славу наследнику короны, истинному Бероуку, бросали под копыта его коня зеленые сосновые ветви, и то и дело из толпы слышалось:

– Благослови тебя Отец и Матерь! Заступник!

Брандон принимал народный восторг как должное, улыбался, кивал и махал рукой. Тан Мэйтланд – тоже, с нескрываемой гордостью поглядывая то на Брандона и как-то незаметно оказавшуюся с ним рядом Белинду, то на возвышающихся над толпой конных рыцарей – как один, при зеленых беретах и полном вооружении.

Невольно Сакс отметил, что горожане в Шанноне выглядели куда более сытыми и довольными, чем столичные жители, не говоря уж про Кроу или те деревни, что были под ноблями. Почему война, разорившая танства Флейтри и Эллисдайр, не затронула Шаннон, Саксу еще по дороге в Кроу рассказал Брандон. По его словам, умный и осторожный тан Мэйтланд склонился перед волей короля Бероука и, приняв новую веру, выделил ноблям земли, изгнал хранителей старых богов и беспрекословно платил мудрым непомерные налоги. К тому же тан Мэйтланд принадлежал к королевской семье, а ссориться с Бероуком рыбники не желали. Потому и закрыли глаза на то, что после войны Мэйтланд позволил старым хранителям прятаться в лесах Шаннона, а потом собрал под свою руку всех беглецов, уцелевших мятежников и прочих разбойников.

«Ручные повстанцы оказались не такими ручными, как хотелось бы дядюшке», – хмыкнул тогда Брандон.

Среди горожан, к удивлению Сакса, мелькали луайонцы. В первом же ряду махал зеленым беретом пожилой пекарь в перепачканном мукой фартуке – мелкий, тонкокостный, явно щучьей крови, – за его руку держался мальчишка лет восьми, а за спиной возвышались двое взрослых сыновей, лицами похожие на отца, но здоровенные, как тейронские медведи. Остальные горожане словно и не замечали, что среди них – враг и захватчик. Сакс подумал, надо будет спросить Брандона, почему так, и что он собирается делать с чужаками.

Но вместо Брандона ответил Киран: они оба ехали следом за принцем, несмотря на то что люди Мэйтланда настойчиво пытались оттеснить их подальше.

– Ассимилировались, – сказал непонятно и тут же поправился: – Женились на тейронках, родили детей. На родине они – босяки, а тут – уважаемые граждане. Среди горожан тоже немало таких. Пока перевес на стороне Брандона, они будут драться за него и за свои семьи.

– И вспомнят, что они луайонцы, как только в Шаннон войдут щучьи войска, – буркнул Сакс, приглядываясь к толпе. Показалось, мелькнуло несколько солдат в зеленых плащах.

– Не войдут, – уверенно ответил Киран, но объяснить почему не успел: подъехали к перекинутому через сухой ров подъемному мосту, танские герольды задудели в длинные трубы.