Галки

— Именно в этот момент вы можете совершить ужасную ошибку, — сказал он потиравшей руку Мод. — Ни в коем случае не убегайте. Иначе ваш фриц просто подберет свою пушку и выстрелит вам в спину. Нужно сделать вот что… — Он поднял «вальтер», нацелил его на Мод и нажал на спусковой крючок. Раздался хлопок. Мод вскрикнула, вскрикнула также Грета. — Разумеется, пистолет заряжен холостыми патронами, — сказал Билл.

Иногда Флик хотелось, чтобы Билл не питал такого пристрастия к драматическим эффектам.

— Через несколько минут мы попрактикуемся друг с другом во всех этих приемах, — продолжал тот. — Взяв электрический провод, он повернулся к Грете. — Оберните его мне вокруг шеи. Когда я скажу, тяните как можно сильнее. — Он подал ей провод. — Ваш гестаповец или предательский коллаборационистский французский жандарм может убить вас проводом, но не сможет удержать на нем ваш вес. Хорошо, Грета, душите меня.

Поколебавшись, Грета крепко затянула провод, врезавшийся в мускулистую шею Билла. Он резко выставил вперед обе ноги и упал на спину. Грета едва не выпустила провод из рук.

— К несчастью, — сказал Билл, — в результате вы остаетесь лежать на земле, а ваш противник стоит над вами, а это невыгодная ситуация. — Он встал. — Мы это повторим, но на этот раз перед тем, как упасть на землю, я собираюсь схватить пленившего меня за одну руку. — Они встали в то же положение, и Грета туго затянула провод. Билл схватил ее за руку, упал на землю и потянул Грету вперед и вниз. Когда она упала на него, он согнул ногу и резко ударил ее в живот.

Она скатилась с него и согнулась, задыхаясь, ее тошнило.

— Ради Христа, — воскликнула Флик, — это слишком жестоко!

— Гестапо гораздо хуже меня! — с довольным видом заявил Билл.

Подойдя к Грете, Флик помогла ей подняться.

— Мне очень жаль, — сказала она.

— Проклятый гребаный нацист! — задыхаясь, прокричала Грета.

Флик помогла Грете войти в дом и усадила ее на кухне. Повар, нарезавший помидоры к обеду, предложил ей чашку чая, на что Грета с благодарностью согласилась.

Когда Флик вернулась в сад, Билл уже выбрал следующую жертву, которой оказалась Руби, и подал ей полицейскую дубинку. На лице Руби появилась лукавая улыбка, и Флик решила, что на месте Билла была бы с ней осторожна.

Флик уже видела, как Билл демонстрирует этот прием. Когда Руби поднимет правую руку, чтобы ударить его дубинкой, Билл схватит ее за руку, повернет и перебросит через плечо, после чего Руби с болезненным стоном распластается на земле.

— Ну давай, цыганочка! — сказал Билл. — Ударь меня дубинкой — так сильно, как только сможешь.

Руби подняла руку, и Билл двинулся ей навстречу, но дальше все пошло не по накатанной схеме. Когда Билл попытался схватить Руби за руку, ее на месте не оказалось.

Дубинка упала на землю. Оказавшись рядом с Биллом, Руби с силой ударила его коленом в пах. Билл громко вскрикнул от боли. Схватив за рубашку, Руби резко потянула его к себе и ударила по носу. После этого своим крепким черным ботинком она ударила его по подбородку, и Билл свалился на землю, по лицу его текла кровь.

— Ты сука, ты не должна была этого делать! — крикнул он.

— Гестапо гораздо хуже меня! — сказала Руби.

Глава двадцатая

Когда Дитер припарковался возле гостиницы «Франкфурт», было без одной минуты три. Под каменными взглядами вырезанных на контрфорсах ангелов он через площадь поспешил к кафедральному собору. Было бы слишком хорошо, если бы агент союзников явился на встречу в первый же день. С другой стороны, если вторжение действительно вот-вот произойдет, союзники будут бросать в бой последние резервы.

На краю площади он увидел припаркованную «Симку-5», и это означало, что Стефания уже здесь. Он был рад, что прибыл вовремя. Если что-нибудь пойдет не так, лучше, если она будет не одна.

Через огромные западные двери он вошел в прохладный полумрак собора. Дитер поискал взглядом Ганса Гессе и увидел его сидящим на заднем ряду скамей. Они коротко кивнули друг другу, но ничего не сказали.

Сейчас Дитер чувствовал себя нарушителем — то, чем он занимался, не должно было протекать в подобной атмосфере. Он не был очень набожным — меньше среднего немца, подумал он, но явно и не относился к числу атеистов. Ловить шпионов в таком месте, которое столетиями служило священным убежищем, — от этого ему было как-то не по себе.

Решив, что это суеверие, он стряхнул с себя это ощущение.

Пройдя в северную часть здания, он приблизился к длинному северному приделу, его шаги гулко отдавались на каменном полу. Подойдя к трансепту, он увидел дверь, перила и уходящие вниз ступеньки, которые вели в крипту, находящуюся под главным алтарем. Стефания была внизу, решил Дитер, в одной черной туфле и одной коричневой. Отсюда ему было видно оба направления — сзади простирался северный трансепт, а впереди — изогнутая крытая галерея. Опустившись на колени, он молитвенно сложил руки.