Галатея, или Последний роман для девственников

Карточный домик осыпается через каких-то несколько лет, а сейчас дамы в Благородном Собрании, — его в 1965 году перестроят в кинотеатр, — кружатся и краснеют. Деньги собирают. Как смешно. Скоро колесо начнет вращаться так быстро… Руководители города станут меняться не реже, чем любовницы сластолюбца, все будет рушиться, вертеться, не будет ничего постоянного, и Бессарабия с удивлением обнаружит, что тихое болото, в котором она мирно дремала последние триста лет, находится в жерле не остывшего вулкана. Ее хотят все! Соседская Румыния предъявляет претензии на Бессарабию, как часть большого Румынского королевства; украинские власти недвусмысленно заявляют о своих притязаниях на Измаил, Хотин и Буковину. Бессарабия просыпается. Созывают первое Великое Национальное Собрание, — именно такое название придумывают для своего первого парламента бессарабцы, в которых просыпается вкус ко всему громкому и пафосному, — и набирают сто одного депутата. Все они, как один, во фраках, воротничках, и цилиндрах, глядят на посетителей молдавского парламента с большой черно-белой фотографии, — отцы-основатели независимой Бессарабии. Глядят строго. Словно черные вороны, сидящие на пружинящей от хвои земле в парке напротив его дома, — думает писатель Лоринков, заглянувший сюда в 2009 году, в апреле, — после того, как парламент и президентский дворец разгромлены митингующими, протестующими против результатов парламентских выборов. Выборы подтасованы! Утверждая это, несколько тысяч молодых людей, которых все будут считать провокаторами — от оппозиции, по мнению властей, и от властей, по мнению оппозиции, — разгромят несколько зданий в центре города и двое суток в Кишиневе не будет никакой власти. Ему не привыкать.

Писателю Лоринкову звонят из московского либерального издания, и, задыхаясь от срочности, — что не производит на него, ветерана СМИ, никакого впечатления, — просят написать что-то о происходящих событиях. Ядовито описывает. Материал не хотят брать, потому что недобрый Лоринков не находит ни для кого доброго слова. Ну, что же. Он выкладывает материал в глобальную помойку интернета, и забывает о нем, чтобы через два дня с удивлением найти на верху самых цитируемых текстов. Город дымится. Писатель Лоринков с выражением величайшего презрения на лице выходит в центр Кишинева, чтобы попасть в здание парламента вместе с мародерами и вынести из здания раритетную фотографию членов первого Великого Национального Собрания. Зачем, неясно. В любом случае нужно чем-нибудь заниматься, пока не пишешь, виновато говорит он жене, которая не могла дозвониться до него весь день, и сидела к вечеру на кухне, источая аромат ядовитой иронии и валерьянки, и сначала бранилась, а потом расплакалась. Любит, значит. Лоринков небрежно утешает ее, и показывает фотографию со старомодно одетыми мужчинами, и большущая карточка отправляется на стену, — туда, где был план его ненаписанной книги, — а зачем отправляется, Лоринков и сам не знает. Луна зовет. В таких случаях он всегда ссылается на Луну, хотя можно говорить и так — дурь в голову ударила. Дурь или луна, а с этих пор со стены на Лоринкова глядят торжественно сто и один человек, которые приняли декларацию о независимости Бессарабии, смотрят испытующе и чуть надменно. Среди них и Дедушка Первый.

25

Выходя от проститутки Александры Копанской, девицы кишиневского публичного дома среднего разряда — смена белья каждый день, пять рублей просто так и десять рублей с напитками и закуской, — и удовлетворенно покряхтывая, Дедушка Первый не представляет, чем закончится день. 1919 год, и в Бессарабии, — крае с поздним зажиганием как ехидно говорит о нем Лоринков, — все еще что-то вроде царской власти, только без царя. Целый год спустя переворота Кишинев понимает, что пора бы и какие-то выборы произвести, и вообще определиться, что да как, поэтому решают провести великое Национальное Собрание. Что сие означает? Это, господа, будет наш первый парламент, по типу Думы, и представлены в нем должны будут все слои общества, достойные того. Выборы проводят, и в парламент попадают сто один человек, среди которых: крестьяне, рабочие, интеллигенция, и также землевладельцы, которые и являются истинными владельцами Бессарабии, потому что о военном коммунизме в крае речи не идет. Бессарабия независима! Великое Национальное Собрание собирается в