Гадюшник

В мертвой тишине, царившей в доме, Бартроп прошел на кухню, заварил себе чая и задумчиво отхлебнул. Итак, Катанья и Кесслер мертвы, Сара Йенсен вернулась и бесстрашно разгуливает по Лондону. Теперь стало ясно, что он с самого начала недооценивал ее. Интересно, на что же она, в конце концов, способна? Если его предположения верны, Сара оказала ему серьезную услугу. За убийствами скорее всего стоит Фиери, и, если удастся заставить говорить мотоциклиста, эта версия может найти подтверждение. Но какова роль Сары? Ей что-то известно, и она предприняла какие-то шаги, наверное, заключила некую сделку. Но какую именно и с кем? Баланс их потаенных взаимоотношений резко переменился. Совершенно очевидно, она знает больше, чем он, на шаг впереди него — с этим мириться нельзя.

Воскресенье. Утро. Сара проснулась в шесть и еще немного полежала с закрытыми глазами, прислушиваясь к пению птиц и шуму редких в этот час машин. Она сладко потянулась. Хорошо: звуки, запахи, тепло собственной постели. Сара открыла глаза и перевернулась на бок. Обычная картина: белая стена, светлые муслиновые занавески, колышущиеся на легком ветерке, за открытыми окнами — море цветов. Воздух прохладный и влажноватый, что обещает погоду теплую, но не чрезмерно: прошедший ночью дождь прервал череду невыносимо жарких дней.

Сара села в постели и подтянула колени к подбородку. Впервые за последние недели и даже месяцы она ощутила спокойствие, пусть и хрупкое. Возвращалась и утраченная было энергия. Неожиданно Сара почувствовала дикий голод. Она выскочила из постели, накинула что подвернулось, подхватила велосипед, стоявший в холле, и вышла на улицу.

Ближайший открытый в этот час магазин был на углу Глостер-роуд. Назывался он «От семи до одиннадцати», но название могло только сбить с толку: работал этот магазин круглосуточно. Сара катила по улицам, обгоняя лишь немногочисленных любителей бега трусцой да нищих, роющихся в мусорных ящиках. В магазине никого не было. Сара подхватила металлическую плетенку и отправилась в обход, постепенно загружаясь продуктами: яйца, молоко, масло, хлеб, апельсиновый сок. Да, не забыть еще газеты. Переложив покупки в сумку, Сара поехала домой. Она нарочно выбрала кружной маршрут, наслаждаясь утренним солнцем, покоем да и просто ленивой ездой.

На кухне она деятельно принялась за стряпню, прервавшись только на то, чтобы поставить пластинку. Полилась томная, успокоительная мелодия. Сара убавила звук — не хотелось будить соседей. Липкими от яиц руками Сара добавила немного муки, кинула щепотку соли и отправила всю эту смесь в микроволновую печь. Пять минут спустя на плите уже варился, распространяя сказочные ароматы, кофе, а на сковородке жарились блинчики. Пошарив на полке, где стояли пряности, Сара отыскала ярко раскрашенную жестянку с патокой. Вертя ее в руках, она рассматривала картинку: мертвый лев, к которому слетаются пчелы. Надпись гласила: «Из силы рождается сладость». Тут на нее нахлынули воспоминания. В детстве мать жарила блинчики с патокой — иногда просто побаловать ее, иногда взбодрить перед экзаменами. Бывало, к этому лакомству она добавляла капельку рома — к этому напитку Сара привыкла с четырех лет. И всякий раз мать показывала ей чудную банку с патокой и читала надпись.

Сила и сладость. Так давно это было. Ну а сейчас, что сейчас… Сколько времени потребуется, чтобы забыть все это? Сара встряхнулась, выложила на тарелку кучу блинчиков и, водрузив ее вместе с кофе и апельсиновым соком на поднос, пошла в гостиную, где и предалась, полулежа на диване, чревоугодию. Патока стекала с блинчиков между пальцами. Сара слизнула струйку.

Некоторое время спустя зазвонил телефон — Сара как раз выходила из душа. Вытираясь на ходу, она поспешила в спальню, присела на кровать и с настороженностью, смешанной с любопытством, подняла трубку. А она думала, он позвонит позже. Баррингтон. На сей раз никаких предисловий, никаких попыток завязать светский разговор.

— Полагаю, нам не мешает поговорить.

— Вы правы, господин президент, — в тон ему ответила Сара. Ведь это не ему, а ей следует ожидать объяснений.

— Через полчаса к вам кое-кто зайдет, ладно?

— Нет, господин президент, не ладно. Я не собираюсь открывать дверь первому встречному. Если кому-то надо ко мне зайти, то лучше всего, чтобы это были вы. И уж коль скоро мы об этом заговорили, почему бы вам не прихватить с собой своего патрона, или как там его назвать, — словом того, кто дергает за нитки. Тогда я, может, получу наконец честные ответы на свои вопросы. Или я слишком многого хочу?

Повисло долгое молчание. Слышно было только, как тяжело дышит Баррингтон. Наверное, думала Сара, у него есть сильное искушение ответить ей какой-нибудь колкой репликой, но он не хочет выдать раздражения. Наконец Баррингтон заговорил — терпеливо, размеренно, как с расшалившимся ребенком. Саре стоило немалых усилий удержаться от смеха.

— Повторяю, чуть позже к вам зайдут. А я занят. Впрочем, вы тоже заняты. Все заняты.