Габриель Гарсия Маркес. Путь к славе

А в течение следующих нескольких месяцев Кармен Балсельс заключила договоры на переводы романа в Англии, Голландии, Швеции, Дании, Норвегии, Польше, Финляндии, Советском Союзе, Румынии, Венгрии, Югославии, Японии, Чехословакии, Португалии и Бразилии. Деньги сыпались как из рога изобилия.

Поначалу Гарсия Маркес не интересовался финансовой стороной дела, но вскоре выяснилось, что надо было контролировать Балсельс, так что прибавилась еще и эта работа.

Трудности с изданием романа «Сто лет одиночества» встретились лишь в Германии, где четыре самых крупных издательства не поняли книгу и отказались переводить ее на немецкий язык. Только через три года, после получения премий во Франции и Италии, Балсельс удалось уговорить немецкое издательство «Киепенхеур».

Гарсия Маркес, соединившийся с семьей в Барселоне, был надежно прикрыт своими литагентами от поклонников и собирателей автографов, однако Балсельс в целях рекламы загружала писателя множеством интервью. С осени 1967-го по Рождество 1970 года Гарсия Маркес дал более двухсот пятидесяти интервью. Правда, он так и не изжил свои прежние страхи и категорически отказывался давать интервью на радио и телевидении, однако с собратьями по перу — журналистами, писателями и критиками — встречался.

Вскоре после того как Гарсия Маркес обосновался в Барселоне, туда переехал на жительство и Варгас Льоса, который поселился неподалеку от своего колумбийского друга.

— Нет дня, чтобы мне не звонили два, а то и три издателя и столько же журналистов. — Габриель жаловался Марио. — Мерседес всем отвечает по телефону, что меня нет дома. Если это слава, то это сплошное свинство! Я притащился в Барселону, полагая, что меня здесь никто не знает, а вышло наоборот. Проблем стало еще больше.

— Габо, я тебе говорю, это все Кармен старается, — сказала Мерседес. — А ты не веришь.

— Эти посетители меня душат! Отнимают время, выбивают из колеи. Пьешь с ними, что-то им говоришь, а в результате они печатают совсем другое. Я не читаю, что они пишут. Это все мусор. И потом… — Габриель сбросил сандалии. Они сидели в саду перед домом. — …Говоришь с ними два часа, а в печати появляется страница, ну две. И читать невозможно — глупость одна.

— А Марио любит встречаться с журналистами, — сказала Кристина, жена Варгаса Льосы.

— Возможно, но писатель существует не для того, чтобы делать заявления. Его обязанность — писать, рассказывать истории.

— Но ведь если журналисты не будут о тебе писать, читатель не станет покупать твои книги, — заметил Марио.

— Но они должны понимать, что писатель тоже имеет право на личную жизнь. Врываться в дом и что-то вынюхивать — разве это прилично? — Мерседес налила всем ароматного цейлонского чаю.

— Если кто-то хочет знать, что я думаю, — пусть читает мои книги! «Сто лет одиночества» — это триста пятьдесят страниц моих мыслей. Хватит на всех журналистов мира. Но самое противное то, что кроме журналистов меня одолевают издатели. До сих пор я не знал, что это такое.

— Ты расскажи о девушке, — подсказала Мерседес.

— Да! — Габриель рассмеялся. — Приходила тут одна красавица — издатель послал — и принесла с собой двести пятьдесят вопросов. Хотела, чтобы я на них ответил. А один издатель запросил у Мерседес мои личные письма к ней. Ну не сумасшедший?

— Нет. Толковый предприниматель.