Г'oра

Биною удалось отвертеться от угощения, и Мохим пошел утолять муки голода к себе. Биной же взял со стола Горы первую попавшуюся книгу, перелистал несколько страниц, затем отбросил ее и принялся шагать из угла в угол, пока не пришел слуга и не сказал, что его зовут наверх.

— Кого зовут? — переспросил Биной.

— Вас, — ответил слуга.

— Они все еще наверху?

— Да.

Биной отправился наверх вслед за слугой с видом студента, идущего на экзамен. В дверях он замешкался, но тут его окликнула Шучорита своим обычным дружеским и ласковым голосом:

— Входите же, Биной-бабу! — И, услышав этот голос, он почувствовал себя так, словно его нежданно-негаданно озолотили.

Вид Биноя поразил девушек. Пережитое потрясение успело сказаться на нем: всегда веселое, смеющееся лицо его вдруг лишилось всех красок, словно цветущее поле после опустошительного набега саранчи. При взгляде на Биноя Лолита почувствовала боль и сострадание, но вместе с тем она не могла скрыть и внутренней радости, охватившей ее.

В другое время Лолите трудно было бы заговорить сразу с Биноем, но сегодня она обратилась к нему, едва он вошел в комнату:

— Нам нужно кое о чем посоветоваться с вами, Биной-бабу.

При этих словах на Биноя нахлынул восторг. Он радостно встрепенулся, и сразу же его угрюмое бледное лицо просветлело.

— Мы с сестрами втроем, — продолжала Лолита, — хотим открыть небольшую женскую школу.

— Господи! — воскликнул с жаром Биной. — Да я сам всю жизнь мечтал о том же!

— Вам придется помочь нам, — сказала Лолита.

— Все, что в моих силах! Скажите только, что мне нужно делать?

— Мы — брахмаисты, поэтому индуисты к нам относятся с недоверием. Вот здесь вам и придется помочь нам.

— Ни о чем не беспокойтесь, — просиял Биной. — Это я устрою.

— Уж это он, несомненно, устроит, — вступила в разговор Анондомойи. — Если нужно перетянуть кого-нибудь на свою сторону, лучше Биноя не найти — перед его красноречием и обаянием никто не устоит.

Лолита продолжала:

— Вам придется помочь нам написать школьный устав, распределить часы занятий, решить, какие предметы преподавать, сколько классов организовать, и вообще во всяких таких вещах.

Хотя все это не составило бы для Биноя никакого труда, он почувствовал себя смущенным: неужели Лолита не догадывается, что Бародашундори запретила ему всякое общение со своими дочерьми и что в «Брахмо Самадже» против них поднялась буря негодования? Перед ним встал мучительный вопрос: не будет ли нечестно с его стороны, если он примет ее предложение, не повредит ли это ей? Вместе с тем разве мог он найти в себе силы отказать Лолите в просьбе помочь ей в добром деле?

В свою очередь, изумлена была и Шучорита. Ей никогда и не снилось, что Лолита может сразу обратиться к Биною с подобной просьбой. Мало у нее и без этого осложнений из-за Биноя? Шучориту пугало, что Лолита, зная обо всем, все же решилась самовольно сделать этот шаг. Она понимала, что в душе Лолиты родился протест. Но хорошо ли с ее стороны продолжать запутывать бедного и без того запутавшегося Биноя? Поэтому она сказала с некоторой тревогой:

— Не мешало бы сначала посоветоваться об этом с отцом. Так что, Биной-бабу, не радуйтесь преждевременно своему назначению на пост инспектора женской школы.

Из этого Биною стало ясно, что Шучорита старается тактично сдержать Лолиту. И вновь недоумение и страх поднялись в его душе.

Поскольку было очевидно, что Шучорита в курсе семейных осложнений, он не мог себе представить, чтобы и Лолита не знала о них. Но тогда почему же Лолита… Для него это была загадка.

— Конечно, надо поговорить с отцом, — сказала Лолита. — Теперь, когда Биной-бабу согласился помочь нам, мы все расскажем ему. Он не станет возражать, в этом я уверена. Мы и его заставим помогать нашей школе. Вас мы тоже не оставим в покое, — добавила она, повернувшись к Анондомойи.

— Я буду подметать в классах, — засмеялась Анондомойи. — Едва ли я еще на что-нибудь способна.

— Этого больше чем достаточно, — воскликнул Биной. — Чистота, по крайней мере, в нашей школе будет обеспечена.

После ухода Шучориты и Лолиты Биной отправился погулять в Иден-Гарден. Тем временем к Анондомойи поднялся Мохим.

— Биной, как видно, стал сговорчивее, — начал он. — Теперь хорошо бы поскорее обделать дело, а то кто его знает, вдруг опять передумает.

— Что такое? — воскликнула в изумлении Анондомойи. — С каких это пор Биной опять согласен? Он мне об этом ничего не говорил.

— Да вот только что он сам об этом мне сказал, — ответил Мохим. — Говорит, что, как только вернется Гора, можно будет и день назначить.

Анондомойи покачала головой.

— Нет, Мохим. Ты что-то не так понял. Уверяю тебя.

— Может, конечно, я и туп, — в сердцах ответил Мохим, — но я все-таки вышел из того возраста, когда не понимают простую человеческую речь — это уж будь покойна!

— Дитя мое, — сказала Анондомойи, — ты, конечно, рассердишься на меня за мои слова, но я уверена, что ничего, кроме беды, ты себе этим не наживешь.

— Если ты станешь вмешиваться, — холодно проговорил он, — беды, конечно, не миновать.