Функция: вы

– Увы, преемник, – ответила мне госпожа-старший-председатель. – Отныне жизнь господина Минотавра вне сферы наших интересов. Вы можете пойти с нами или же остаться на долгие проводы, однако, имейте в виду, в течение двух суток отсюда никто не выйдет и не зайдет. Я персонально прослежу за этим.

– Да почему?! – не выдержал я. – Не понимаю, что изменилось?!

Хольд тихо хмыкнул:

– Я прав. Они боятся его.

– Вы не правы. Вы идиот.

Я нашарил стул и с трудом, не чувствуя ног, осел на него.

– Тот человек не убивал троицу. В том смысле, что это стало ее концом. Ей больше не нужен биологический мозг, чтобы продолжать существовать. Ей не нужно быть живой, чтобы быть живой. Тот человек стал вместилищем ее массивов. Встретившись с ним, вы соприкоснулись с ними и тоже стали их носителем. Теперь любое ваше решение может содержать взвесь ее намерений. Любой поступок – оказаться эхом ее устремлений. Вы больше не вы, не только вы, и, как в прежние времена, когда троицы отравляли мир первородным хаосом, у того, кто соприкоснулся с ними, больше нет собственной воли. Чтобы защититься, мы должны немедленно исключить вас из переменных. Иными словами – позволить вам умереть.

Я зажал уши ладонями. Заткнитесь. Все. Просто заткнитесь.

– Эта чудесная присказка не отменяет того, что Адам изъят из системы, – пробилось снаружи.

– Не отменяет, – прогудело в ответ. – Но разговор окончен. Жаль потерять вас так глупо. Позовите, когда понадобятся анестетики, и… Прощайте, господин Ооскведер.

Мир превратился в вибрацию шагов. Соберись. Думай, думай. Я больно стиснул голову. Плевать на Адама, на троицу, на все, что здесь случилось. Сейчас главным было спасти его.

Я поднял взгляд. В опустевшем кафетерии, полном гудящего света и свернутых стульев, мы остались втроем. Хольд прошаркал Дедалу за спину и достал из холодильника бутылку газировки.

– Это правда? – спросил он. – Про соприкосновение с массивами троицы.

– Не знаю, – ответил Дедал.

Хольд сделал пару глотков и поморщился:

– У вас есть доступ почти ко всем знаниям мира.

– Некоторые из них полезнее в незнании.

– То есть… это ее личное мнение?

Я прервал их, громко отодвинув стул.

– Нам нужно придумать, как выбраться отсюда… Мы должны вернуться домой.

Хольд смотрел на бутылку и молчал.

– Мы можем погрузить тебя в искусственную кому. – Я приблизился. – Пока будем искать решение. Если ты им больше не нужен, тебе и не надо умирать. Разве нет?

Он вздохнул:

– Ребенок…

– Ты часто лгал мне?

Хольд недоуменно повел головой.

– Потому что, если ты скажешь, что свобода ценнее жизни, что выбор ценнее жизни, значит, ты лгал мне всегда.

Он не понял. Затем понял. Но этого было мало – и ему, и мне.

– Ты говорил, что все хотят жить. Что острые состояния – это временно. Что достаточно снять боль, привести в порядок голову и тогда никто никогда не выберет смерть. Ты заставлял нас верить в это. Я связал себя с Ариадной, веря в это! А теперь что – все ложь? Жизнь не имеет ценности сама по себе? Она ценна только тогда, когда ею можно наслаждаться?

Хольд буднично развел руками:

– Вроде того.

Я стиснул кулаки. Я умел читать наоборот.

– Ты не умрешь.

– Ты ничего не решаешь.

– Я преемник Минотавра! Прямо сейчас я решаю кучу всего!

– Ах ты ж…! Пакетик! Я вам не для этого их отписал! И, коль Дедал здесь, могу снять с тебя маркер преемника быстрее, чем ты повторишь это слово.

– Дедал не позволит.

– Проверим?

– Ты сделаешь это с одной целью – помешать мне спасти тебя! Это противоречит всему, ради чего Дедал ввел чертов код Тесея!

Хольд запнулся, перевел удивленный взгляд на функцию:

– Правда?

– В такой формулировке – да.

– А в какой нет?

Я хлопнул ладонями по прилавку.

– Да погоди ты! – рявкнул Хольд.

– Чего ждать?! Анестетиков?!

– Я не вернусь назад!

– Мы так для тебя плохи?!

– Да я вас ненавижу!

– Лжешь!

– Лгу! Но ты сам слышал: теперь я миньон троицы! Если вернусь и спрячусь, эс-эйтовцы превратят вашу жизнь в ад!

Я выпрямился и прошипел:

– Не делай вид, что жертвуешь собой ради нас.

Он закатил глаза:

– И все-то тебя не устраивает.

Отставив газировку, Хольд протер лицо.

– Если ты не хочешь возвращаться… – прохрипел я, – если тебе с нами так плохо… Найди способ выжить без нас.

Он молчал. И молчал. И молчал, где-то там, в миллионе ускользающих вероятностей. Из-за этого каждое мое слово звучало как «пожалуйста».

– Ты хотел бежать, – пожалуйста. – Не только сейчас, – ну пожалуйста. – Все это знают. Должны быть какие-то варианты.

– Сбежать и выжить – разные вещи.

– Да плевать! Слышишь?! Плевать мне! Ты выживешь либо по-своему, либо по-моему! Это то, чему ты меня научил!

Я отпрянул от стойки и зашагал прочь. Я ненавидел его тупое упрямство, и сраные принципы, и бесконечный треп про свободу. Свобода? Свобода?! В мире что, без нее мало причин умереть?!

– И вообще! – Я развернулся. – Единственная причина, почему тебе нужна свобода – потому что ее у тебя нет! Пожалуй, это все, что мне надо знать о том, чего люди хотят на самом деле!

От крика в пустоту мой голос искажался. Все казалось нереальным. Я пнул стул, лишь бы почувствовать, что мы оба существуем.