Функции памяти

Следующие полтора дня оказались лучшими если не во всей моей жизни, то уж за последние годы — точно. Харр привёл нас на довольно большой остров, расположенный совсем рядом с материком; при желании переплыть пролив в безветренную погоду могла бы и я, даже несмотря на то, что совсем не профессиональный пловец. Здесь было пустынно, совсем как в лесу: местные жители не интересовались этим клочком суши, им хватало земли и на материке. Нидар встречал едва заметные следы чужого присутствия, значит, порой сюда заглядывали другие любители уединения, но сейчас на всём острове, кроме нас, никого не было.

Порой в голове всплывали вопросы, начинал покусывать исследовательский зуд и даже как будто совесть — за то, что я откладываю на потом важные вещи. Но я отмахивалась от них, ссылаясь на то, что времени впереди масса. А еще сдерживал иррациональный… нет, не страх, но какой-то внутренний протест. Выяснив, что случилось с моими друзьями пять лет назад, я никак не могла окончательно через это перешагнуть и отринуть инстинктивное опасение перед храмом.

Так что я решила устроить себе полноценный отпуск, пусть и всего на пару дней. И мы с Нидаром гуляли по окрестностям, для разнообразия не подвергая собственные жизни смертельной опасности: харр уверял, что ничего такого на острове не водится. Любовались изумительными видами, купались в море и в небольшом пресном озере, расположенном в укрытых чащей скалах.

Говорили до хрипоты обо всём на свете — вспоминали истории из жизни, заочно знакомились с родными. К моему облегчению, рыжий оказался не так уж одинок, вскоре после смерти родителей его приютил родной дядя и его семья. В которой приблудного мальчишку явно не обижали: слишком тепло для обиженного он вспоминал приёмных родителей, сестру и двух братьев. Сейчас они общались мало, харры вообще очень ценили уединение, но старались приглядывать друг за другом и быть в курсе событий из жизни родных.

Целовались до умопомрачения — то жадно, словно дорвавшиеся до чего-то запретного и вожделенного, то нежно, как будто в первый раз.

Занимались любовью — к счастью, не на песке, подобное развлечение мне пробовать не хотелось. И хотя, благодаря храму, в этом вопросе мы были заочно знакомы довольно давно, каждое мгновение близости всё равно становилось маленьким открытием и откровением.

И ощущение, будто мы одни в целом мире, умножало удовольствие, заставляло трепетать от восторга.

Очень быстро в этой безмятежности, на этом белоснежном пляже под сенью высокого прозрачного неба, я поняла, почему так легко вспыхивают курортные романы. И если бы не успела полюбить рыжего харра раньше, то непременно наверстала бы теперь.

Возвращалась назад я со смешанными чувствами. С одной стороны, совсем не хотелось покидать идиллическое побережье, на котором еще и погода царила как на заказ, а с другой — хотелось уже разобраться с важными вопросами, с собственным будущим и достичь какой-то определённости, и сейчас это было гораздо важнее.

В этом противоречии меня сильнее всего приободряла простая мысль: остров никуда не денется, и мы с Ниром можем сбежать туда снова, когда закончим с делами.

В наше отсутствие в человеческом лагере ничего не изменилось, и это в первый момент показалось странным: тут же кругом лес, и обычно его обитатели весьма любопытны. Но объяснение оказалось простым: храм отпугивал всяческую неразумную живность, а незваные гости обосновались как раз на его территории.

Поскольку стены пирамиды больше не угнетали и не вызывали желания срочно убраться подальше, устроиться решили внутри, со всеми удобствами. Причём не в большом основном здании, а в одном из маленьких. Они как раз для этого и предназначались: для жизни тех, кто работал в исследовательском центре и не желал куда-то перемещаться. По-моему, запредельная лень, с их-то сетью телепортов!

К счастью, древние харры знали толк в удобстве и всё оборудование работало исправно: нашлись и туалет, и ванная, и вода любой температуры, и даже варочная панель и аналог духовки. Так что одно место для дальнейшего проживания я себе уже присмотрела, да и Нир как будто не возражал.

Но мне начало казаться, что самой важной технологией хвостатых окажется даже не телепортация, а потрясающая надёжность всего их оборудования. Это даже пугало: несколько тысячелетий прошло, а здесь всё выглядит так, как при постройке. Наверное. Во всяком случае, единственное, что отличало эти комнаты от видений моих снов, это отсутствие растительности.

Искин объяснил, что те цветы разводились специально. Во-первых, харры находили подобное красивым, они так понимали комфорт. А во-вторых, имелась и практическая надобность: специфические растения облегчали как контакт хвостатых с биополем Вселенной, так и вообще обмен информацией, на всех уровнях.