Функции памяти

— Да, — признал мужчина. — Постарайся расслабиться. Это чувство не снаружи, как звук, оно внутри.

— Хм. Уже легче, — пробормотала скептически, но послушалась, и даже на всякий случай закрыла глаза.

Когда через добрую минуту ничего не произошло, я задумалась.

Как почувствовать что-то непонятное тем органом, которого у тебя отродясь не было? Интересный вопрос. С вибриссами хоть понятно, к этим ощущениям меня шимка подготовила, а тут — полный эксклюзив.

С другой стороны, можно ведь не упираться в ощущения просто так, а подойти к вопросу чуть сбоку. Я, например, знаю точное место, где должна почувствовать. Значит, мои ощущения здесь и на расстоянии метра впереди и позади него должны отличаться. В чём?

Я отступила на шаг, сдвинулась вперёд, еще раз, ещё… Нир не мешал и не задавал вопросов, терпеливо ждал — то ли триумфа, то ли когда мне уже наконец надоест.

К счастью, в это время мужчина сохранял бдительность, потому что… Плюк знает, чем это могло закончиться!

На очередном повторе, когда я почти абстрагировалась от окружающего мира, упорство увенчалось успехом. Частично. Рыжий подобрал очень удачную аналогию, это действительно походило на прыжок со скалы, только вместо короткого точного движения, сознательного и прицельного, я в прямом смысле сорвалась вниз.

Но далеко улететь, толком испугаться и тем более закричать не успела, меня вернул «на твёрдую почву» сильный рывок за локоть. Плечо пробило болью до шеи, я с размаха впечаталась в очень твёрдого на такой скорости Нидара и сдавленно охнула.

— Мара! — выдохнул харр с укором, крепко стиснув меня в объятьях. — Что ты делаешь?!

— Ищу новые ощущения, — просипела я и закашлялась. — Удавишь!

— Прости, — повинился он и ослабил хватку, хотя из объятий не выпустил, продолжил придерживать за талию. — Очень больно? — спросил, хмурясь, когда я с недовольной гримасой принялась ощупывать плечо. Вывихнуть, к счастью, не вывихнул, но потянул — точно.

— Ну так, терпимо. Всё-таки ты очень сильный, — усмехнулась нервно. — Как хорошо, что ты при этом добрый…

— Ты меня напугала, — проговорил Нир, на мгновение прижался губами к моей макушке. — Я не понял, куда ты шагнула, а тайная тропа может вывести куда угодно. Не рассчитал силу.

— Куда угодно — это куда? — озадачилась я.

— Я знаю харра, который оказался в ледяном океане, далеко на севере или на юге, не понятно. Но это сильный мужчина и воин, который умеет ходить тайными тропами, он выбрался на льдину и сумел вернуться.

— Ничего себе… А зачем вашим предкам порталы на крайнем севере? — спросила растерянно.

— Не знаю. Но, пожалуйста, будь осторожнее!

— Буду, но о таких вещах лучше всё-таки заранее предупреждать! — возразила ворчливо. Обрисованная рыжим перспектива, пусть и запоздало, напугала гораздо сильнее непривычных ощущений. — Ладно, ну их, эти тропы, не хочу ругаться и портить настроение. Давай ты уже отведёшь нас на море, а?

— Тебе просто нужно немного научиться, — приободрил меня харр. — Но не сейчас, верно.

С этими словами Нидар подхватил меня на руки и решительно шагнул вперёд.

Больше всего это было похоже на короткое падение, или головокружение, или тот момент на грани сна и яви, когда тебе кажется, что ты падаешь, а на самом деле по-прежнему лежишь в кровати. Но одновременно — совсем не то. Какое-то неопределённо-тянущее чувство внутри — не то в затылке, не то в животе, — направленное словно во все стороны разом. Не настолько выраженное, чтобы всерьёз испугать, но очень отчётливое и запоминающееся.

Ощущение длилось совсем недолго, несколько шагов Нира, которые тот проделал вроде бы по знакомому лесу. А потом мир мигнул — и в лицо дохнуло запахом моря.

Нидар аккуратно поставил меня на мелкий белый песок, и я наконец-то нашла хотя бы одно преимущество новых ног: грубую шкуру лап не обжигал нагретый солнцем песок, а кожаные «перепонки» между пальцами не давали вязнуть. Но всё это я отметила мельком, пока анализировала ощущения перехода и их последствия. А потом — с наслаждением, глубоко до боли в лёгких вдохнула солёный воздух, наслаждаясь открывшимся взгляду совсем сказочным пейзажем, в лучших традициях туристических проспектов, только — настоящим.

Лазурная чаша лагуны, расчерченная безупречно ровными линиями волн. Пенные языки лизали широкую полосу пляжа, отделявшую воду от леса — бирюзово-зелёного с вкраплениями всех цветов радуги. Впереди, где берег обрамлял море, зелень подходила к самой воде; кажется, там пробивался ручей.

— Ну как?

— Нир, это… У меня нет слов! — пробормотала тихо, оглядываясь с такой жадностью, как будто мгновение-другое, и вся эта безмятежная красота исчезнет, оказавшись виртуальным рекламным трюком.

— Почему? — озадачился мужчина.

— От восторга, — пояснила и вместо других благодарностей обхватила его руками за шею, чтобы притянуть к себе и поцеловать — со всей самоотдачей, на какую была способна.