Функции памяти

Дома они охотно украшают внутри и снаружи резьбой по дереву, хитро сплетёнными из разноцветных стеблей травы узорчатыми ковриками и прочей мелочёвкой подобного же толка.

Красиво? Харры считают, что да. Отличается, скажем, от строгой отделки мрамором, пышной позолоты или каких-нибудь ультраиндустриальных интерьеров Земли? Безусловно. Расстраивает ли это кого-то? Нет. Если спросить, не хочется ли им разнообразия, чего-то особенного и другого, всё разобьётся о логичный вопрос хвостатых «зачем?» И так ведь хорошо, и не так уж одинаково — каждый узор индивидуален. Зачем утруждаться из-за ерунды?

Честно говоря, эта точка зрения аборигенов всегда была мне близка, да и дома здешние нравятся, как нравятся их хозяева. Не хватает только всяческих удобных мелочей, которые харры считают излишествами. Они, например, почти не пользуются в быту электричеством, не видят смысла. Греться или охлаждать воздух не надо, им комфортно, готовить предпочитают на открытом огне, в искусственном освещении с кошачьим зрением тоже особой нужды нет.

Насосами для водопровода пользуются, это единственное исключение, но электричество для них аборигены научились запасать в грозы. Как — я даже не пыталась разобраться, но вроде бы наших учёных принцип не заинтересовал, значит, ничего необычного в нём нет.

Дом Бетро на общем фоне выделяется размерами: настоящий особняк по местным меркам. Опорами ему служат стволы в несколько обхватов, над которыми возносятся два полноценных этажа плюс чердак. Но это не для личного пользования и не для демонстрации статуса, уважают Бетро просто так, потому что харр хороший. Это для гостей, которых хозяин очень любит и которые очень ему интересны. В доме постоянно останавливаются всевозможные путешественники — и харры, и даже люди.

А ещё половину первого этажа занимает нечто вроде пивной. Я так и не поняла, какую пользу получает Бетро от этого заведения и чем с ним рассчитываются завсегдатаи, но сюда заходят аборигены со всей округи. В этой их привычке тоже есть что-то кошачье: живут довольно далеко друг от друга, но непременно находят «нейтральную территорию», на которой собираются пообщаться. Правда, сидят не молча, в отличие от кошек, шума от большой компании по-человечески много. Особенно когда хвостатые «насурычатся».

Странным словом «сурыр» харры называют повсеместно распространённый слабоалкогольный напиток из перезревших плодов дерева сур, по вкусу нечто среднее между земными манго и яблоком. Не то брага, не то мёд — я понятия не имею, как это готовится. И знать не хочу, потому что гадость редкостная: он дико сладкий, и от этого «компотика» на раз развозит даже очень стойких к алкоголю людей.

Харры вообще на удивление любят сладкое, особенно мужчины. Не знаю, как именно их организмы переваривают такое количество сахара, но вроде бы диабетом никто не страдает, зубы крепкие — местные в принципе очень редко болеют. У меня от некоторых блюд зубы сводит, я такое разве что в детстве могла употребить, а эти мускулистые мужики трескают и нахваливают.

А вот крепкий алкоголь они не пьют совсем. Спирт используют, но в промышленности, и судьбу некоторых земных народов, которых погубила «огненная вода», повторять явно не собираются. И это тоже очень интересная особенность местного мировоззрения.

— Приехали! — подтвердил очевидное Ипро, останавливая свой тягач почти вплотную к сваям. Под домом дремало четыре или пять привязанных тсоров, тех самых скоростных верховых тварей — значит, у хозяина какие-то гости.

При свете дня оказалось, что мой водитель довольно молод, ни малейшего намёка на седину, и угольно-чёрен с чёрными же глазами — редкая расцветка, они обычно посветлее.

Я послушно принялась выбираться наружу вместе с рюкзаком. Прыгать не стала: стоило пошевелиться, и выяснилось, что за время пути сильно затекли ноги и спина. Так что я аккуратно сползла на землю с высокого порога, цепляясь за сиденье и ручку массивной двери. С хрустом потянулась всем телом, прогнулась, покрутилась из стороны в сторону, по очереди согнула ноги…

— Надо же, какую ты мне гостью привёз! Мара! — раздался весёлый голос с террасы.

У шимки чувствительность и мощность гораздо меньше, чем у природных антенн аборигенов, да и направленность у них лучше, так что я даже не заметила, когда водитель успел позвать Бетро, заметила его только теперь.

Хозяин дома легко спрыгнул в траву с высоты чуть больше трёх метров. А он уже давно не мальчишка, харр весьма почтенного возраста! Восхитительные у них всё же физические данные.

— Я тоже рада тебя видеть, Бетро, — улыбнулась, по местному обычаю не показывая зубы.

— Иди-ка сюда, урши, дай старому харру себя обнюхать!

Подошёл он сам, чуть присел, чтобы было удобнее, стиснул меня в охапке, еще и хвостом обвил — лестное проявление симпатии и доверия, хвост они берегут.

— Ничего ты не старый, ещё ого-го! — заверила я, с удовольствием отвечая на такое приветствие. Обняла Бетро, как большого кота, уткнулась носом в мягкую седую гриву, от которой пахло тёплым домом и вкусной едой.