Фронты

Хрюков вскочил с табурета и забегал по комнате, спотыкаясь о разбросанные на полу бутылки из-под сидра. Ему уже начинало казаться, что люди Мюллера сидят на окрестных деревьях и следят за выполнением приказа.

- А я - благонадежен? - в ужасе спросил себя Хрюков и оцепенел.

Потом, плотно затворив ставни, заперев дверь и люк в подпол, он снова нацепил саблю, сел на кровать, охватил голову руками и задумался.

22.

"Итак, дуэль", - снова и снова повторял поручик Адамсон.

Накануне, приняв участие в избиении пилота Румбеля, поручик не на шутку разволновался и всю ночь отходил в обществе одной известной курсистки, обаяние которой, правда, позволило заснуть только под утро. Кое-как одевшись, он выпил из горла самурайского сидра и прилег на диван, мучительно дожидаясь прихода секундантов.

В это время в своем доме на окраине Отсосовска харчевался барон Хоррис. Съев два стакана сметаны, он ополоснул лицо и стал искать шпагу, ее он расколол вчера о компас пилота Румбеля, да позабыл.

Продолжая тщетные поиски, барон пришел в себя настолько, чтобы кое-что вспомнить:

- Да у меня же сегодня дуэль, с этим... Адамсоном!

Барон мертвецки усмехнулся, вышел на веранду своего дома и присел, высматривая секундантов от Адамсона. Пристав Хрюков уже во все глаза следил за ним из огорода, сделав лежбище среди гряды брюссельской капусты.

Прикуривая от бычка третью с утра папиросу, барон Хоррис посетовал, что секунданты, видимо, еще спят, а может быть и позабыли об этой дуэли. Прождав еще, барон недовольно крякнул и в замешательстве направился в ресторан "Либидо", выпить густого сидра. Там мы его пока и бросим, так же как и оскорбленного им поручика Адамсона. Этот был близок к истерике и думая о предстоящей дуэли, издергался настолько, что не мог даже почесать себе нос, постоянно попадая ладонями в ухо.

23.

Поручик 147-го штрафного пехотного полка Бегемотов сидел возле казармы и чистил загаженный эполет, вспоминая об одной из своих молодых невест. Бегемотову было тоскливо - полк уже месяц стоял в глухой местности Запредельского уезда, в трех верстах от Отсосовска, и вдруг, как только наметилось нечто интересное - дуэль между Адамсоном и фон Хоррисом, штабные писаря разнесли весть, что сегодня в три часа пополудни 147-ой полк снова переводится к Самурайскому театру боевых действий.

"К чертовой матери, господа!" - выразился поручик Бегемотов перед строем новобранцев, призванных на службу из плененных самурайцев.

День назад Бегемотов сам бы с радостью отправился на Фронты, но не сегодня. Поручик был удручен, в этом случае он упускал зрелище должно быть преувлекательной дуэли.

Нацепив эпилет, Бегемотов пошел договориться с писарями о переносе дня выхода на Марш, но те были настроены агрессивно, стояли на своем и отказались даже поделиться с ним ханкой.

С расстройства Бегемотов полетел в "Либидо", где и обнаружил, к своему удивлению, одного из дерзких бретеров - барона Хорриса. Барон находился в состоянии тяжелого опьянения, к тому же на столе недалеко от Хорриса стояла бутыль сидра емкостью 2, 5 литра, то есть попросту "четверть". Перед ней барон прочно обосновался, размышляя о том, что ему жутко страшновато, и о том, что эта скотина Адамсон стреляет, поди, лучше его, барона. Если попадет в барона пулей, боль будет - адская. Тут Хоррис уже собирался пустить очередную слезу, но заметил Бегемотова.

- Эй, поручик, подойдите сюда, если не затруднит!

- Что угодно, господин барон? - ответствовал Бегемотов.

В этот момент благодаря сидру в голове барона возник грандиозный и сокрушительный план, казавшийся легко выполнимым. Барон сразу поделился планом с поручиком Бегемотовым.

Через полчаса из дома Хорриса вышли двое: сам Хоррис, одетый в форму поручика штрафного полка, Бегемотова, чисто выбритый и загримированный в усы, а также загримированный, но уже под Хорриса, Бегемотов.

- Через пару дней возьму отпуск и приеду из твоей части в Отсосовск, говорил барон. - За выслугу не беспокойся, проявлю себя во всей красе. А потом мы снова поменяемся.

- Ну. Ты скажи в полку, что заболел, вот и опух, а главное, больше ругайся матом, тогда и подозрений никаких не возникнет. Потому, как я начинаю ругаться, все опускают глаза, - напутствовал его Бегемотов.

Заговорщики пожали друг другу руки и разошлись. Только тогда из-за куста можжевельника вылез совершенно обалдевший Хрюков. Он узнал переодетого барона, но и поручика Бегемотова тоже принял за Хорриса.

"Был один, стало два! Был один, стало два! Агент- двойник! бессмысленно бормотал Хрюков. - Ну, что теперь делать?"

В замешательстве пристав сел на скамейку и завертел головой в разные стороны, пытаясь все-таки решить - за кем же ему теперь вести "хвост".

24.

Гимназистка лицея княжка Мария-Тереза де Лизаньки шла по улице и от страха целомудренно опускала глаза, когда из-за угла навстречу ей выкатил экипаж с тремя превеселыми офицерами. Это были поручик Адамсон и его секунданты.

- Ого, какая телуха! - заметил один из секундантов. - Лошадь, стой, раз-два! Тпру!..

- Да это же Машенька! - признал обрадованный Адамсон.