Фронтир Индикона. Часть II

Прокричал то же самое ещё раз и исполнил брейкданс, танец робота. Кевенги окружили причал плотной толпой, зрелище им нравилось. Я хлопаю в ладоши и активирую зажатый пиропатрон, из моих рук вырываются снопы белых искр. Визг, восторг и ужас – всё смешалось в поднявшемся гомоне. По плану искры – условный сигнал чтобы Джон пустил дымы. Снова повторяю призыв и на этот раз бью в гонг. Кевенги смолки. Звуки гонга в полной тишине далеко разносятся над гладью озера. Аборигены в оцеплении наблюдают как густой, жёлтый дым стелется по воде и неторопливо ползёт им под ноги. Дым скрывает, как Мартин вытягивает плот с черепахой и вот он, момент истины – черепаха медленно поднимается над туманом на высоту моего роста. Она хороша! Зеленого, местами коричневого цвета, с характерным рисунком панциря и лап. Длиной чуть больше двух метров, сделана по образу и подобию морских черепах. Ласты не соединяются с основным телом, и от малейшего дуновения ветра они колышутся, создаётся впечатление, что черепаха плывёт по воздуху как по волнам. Ярче других выделены глаза и на животе священный знак Кьяли.

– Дух Кьяли! – взываю громовым голосом, – Ярунг сделал много добра кевенги. Я спас твою деревню от бхунту, вылечил больных и кормлю много твоих детей! Нгози ответил на моё добро злом, он обидел моего друга и пролил кровь! Я требую священного поединка и призываю тебя в свидетели!

Тишину разрушает низкий, утробный звук трубы геликона. Дикари, выпав из ступора попадали на колени, а часть дала стрекоча, удрав подальше. Подхватив нить, я привязал черепаху к поясу так, чтобы она летела надо мной, на высоте три метра. Краем глаза замечаю, что Квеле бежит в сторону дворца, ага, думает, я сейчас тут переворот устрою. Ну-ну. Первая часть Марлезонского балета завершилась, как я и планировал.

Так мы проследовали в начало лагеря, где я повторил представление с дымом и вызвал подземного духа Льяно, самого страшного в мифологии кевенги. Мы сделали его в виде приплюснутого шара, который спрятали в яме накрытой дверкой с травой, потяни за верёвочку и «голова духа» поднимется вверх. Ярко-синей фосфорной краской с одной стороны нанесли стилизованную маску духа, а с другой оскал тыквы с Хэллоуина. Голову-шар закрепили на круглой картонке с подшипником, отчего она при малейших дуновениях ветра вращалась по кругу, а небольшая свистулька с резонатором ещё больше нагоняла жути. Создавалось полная иллюзия того, что дух Льяно внимательно за всеми смотрит. Для подогретых «волшебной водой» туземцев эффект кратно усилился.

– Кевенги! Я держу Льяно в клетке! Но если кто-то будет нам мешать его гнев будет ужасен! Я сниму с него сетку, и он утащит вас под землю, в мир мертвых…

Теперь, когда кевенги были окончательно запуганы, вышел Мартин с гипнотическим кругом.

– Сэр, – ко мне подошёл Джон, – туземцы решили, что мы призвали самых могучих духов, ваш план сработал, но вождь-то не явился.

– Значит, действуем по плану «Б», – ответил я.

Голову Льяно привязали к Павлу, зажгли красные файеры и наша процессия, периодически разбрасывая бенгальские огни, двинулась к дворцу. Подошвы наши обильно смазали фосфорным мылом поэтому мы оставляли отчётливые следы, которые светились и немного искрили. Похоже это и стало последней каплей. В городе начался переполох, отовсюду доносились крики и плач, а звуки гонга и низкое гудение геликона подливало масла в огонь.

Вход во дворец преградила «личная гвардия» Нгози – пара десятков воинов в полном вооружении, ближайшие родственники. Даже отсюда было видно, что они все ужасно боятся «головы» и не знают, как себя вести. Всю площадь вокруг заполнили жители.

– Нда-с. Если что случится, к себе не прорвемся. На всех гранат не хватит.

– Павел, доверься, я знаю, что делать.

Остановившись у входа, где сгрудились сторонники вождя, я подошёл к стене и мелом с повышенным содержанием фосфора нарисовал на ней священный знак Кьяли. Вскоре он задымил и заискрился

– Нгози! Я – Ярунг, верховный колдун запада, повелитель духов земли, воды и ветра вызываю тебя на поединок!

Договорить не успел. Воины решились, и десятки стрел и копий полетели в меня. Но нашим доспехам даже свинцовая дробь нипочём, не то, что стрелы. Как горохом по картону! Лицо Павла перекосилось от ярости, он вытащил из ножен палаш.

– Стой, не надо! Закатим для начала пару свето-шумовых!

Павел хищно оскалился:

– Может фосфорных, а? Уж больно бойко горят, не затушишь!

– Не стоит, Павел Петрович. Ну, на счёт три.

Бум! Яркая вспышка, через минуту ещё одна. Оглушенные и ослепленные бойцы повалились на землю, у многих из ушей и носа текла кровь. Нам только осталось отобрать у них оружие.

– Нгози! Трус, выходи! – крикнул я в рупор у входа, – Кьяли взяла тебя под защиту, и я не буду тебя убивать! Отзови воинов, пока я не превратил их в горстку пепла!

У выхода показался серый от ужаса Нгози. В этот момент Иван зажёг батарею римских свечей ядрёно-зеленого цвета, с густым дымом, и когда она прогорела, мы выстрелили фейерверком в сторону дворца.