Фронтир Индикона

А на сегодня есть у меня интересный план. В Сенегале бытует поговорка: «Большой баобаб, а костра не разведёшь». Древесина баобаба чрезвычайно мягкая и сильно насыщенна влагой, у неё даже годовых колец нет. Во время опустошающих пожаров, которые нередко происходят в саванне в сухой период, это дерево является единственным растением, которое выживает в буйстве пламени. Внутри пустых стволов и в дуплах прячутся многие обитатели саванны. Спасает древесину от огня толстая многослойная кора, которая под воздействием горения только слегка обугливается. Этим я и хочу воспользоваться и устроить наверху грандиозный костёр, эдакий «примитив маяк» каменного века. На самом краю, в некотором отделении, стоит высокий баобаб со стволом сосиской и частично высохшей компактной кроной. Само дерево не особо толстое, метра четыре в поперечине, а высота метров четырнадцать. Забрался по старой схеме, забивая колышки и сразу принялся рубить крону складывая сухие ветки на плоскую верхушку в форме пионерского костра. Если его запалить ночью, есть гарантия что мой маяк заметят издалека.

Работаю и никак понять не могу, что это за шум внизу?! Присмотрелся, и то, что я увидел не обрадовало: на краю рощи орудовали обезьяны коричневого и оливкового окраса. Павианы! Издалека они напоминают древнеегипетского бога Анубиса. Его всегда изображали с собачьей головой. Вытянутая лицевая часть у них как у собаки, отсюда и название собакоголовые обезьяны. Благодаря мощным челюстям и крепким зубам, анубисы легко расправляются с жесткой скорлупой плодов. Оккупировав один из баобабов обезьяны объедали его со страшной скоростью, шумели, визжали. Цирк на выезде! Накаркал! Пришли краснозадые по мою душу!

На самотёк дело пускать категорически нельзя, они меня без жратвы мигом оставят, вон их какая орава. Не сегодня завтра доберутся до моих запасов, погром устроят каких свет не видывал. Захватив всё имеющееся оружие, замаскировался травой и, подойдя ближе, стал наблюдать.

Сразу выделил пять самцов, костяк стаи. Опознать их нетрудно, они вдвое крупнее самок и вооружены большими клыками, поддерживают дисциплину, наказывают малышей и колошматят самок, кокетничающих с молодыми особями. Всего насчитал двадцать взрослых особей, детёныши не в счёт, думаю справлюсь.

Анубисы — стайные животные. Седой полосой на спине и огромными размерами клыков выделялся вожак, из шерсти которого выбирала паразитов пара молодых самок. Этот персонаж явно пользуется неограниченным авторитетом в стаде, только одним взглядом ставит на место зарвавшийся молодняк. С ним-то и надо расправиться в первую очередь!

Подобрался к ближайшему самцу и с силой метнул дротик. Раздался дикий визг. Есть! В ногу, кажись, попал! Меня заметили и, подскочив, стали натурально облаивать, демонстрируя крайнюю степень агрессивности. Раненый визжал, словно поросёнок, ещё больше накручивая павианов. Их слишком много. Пришлось отступить к дереву, чтобы обезьяны не зашли сзади. Укус павиана — противная вещь и больно, и заразу можно подхватить, а тут такие клыки! Четверо самцов и вожак резко рванули ко мне и начали прыгать, носиться вокруг, не давая возможности прицелиться. Отбросил бесполезный атлаль, он тут не помощник, взялся за копьё. Ситуация патовая: павианы угрожают, выкатывают глаза, демонстрируют большие клыки. Вождь пытается наскочить и укусить, ну это ясно, решил, что я покушаюсь на его социальный статус. Тут ты дружок ошибаешься, мне даром твои дамы не нужны! Отмахиваюсь из последних сил, кому-то ногой в челюсть заехал. Бесполезно, слишком быстрые, черти! Плечо словно обожгло огнем! Зацепили! И вот тут вожак на мгновение замешкался, чем я моментально воспользовался — взрезал дубиной ему по затылку так, что он присел и потерял ориентацию. Ещё один сильнейший удар я тут же обрушил на его голову. Минус два!

Ситуация в корне изменилась — в визге стали проскакивать истеричные нотки. Надо было развивать успех. Схватив труп вожака, я поднял его над головой и стал издавать страшные крики, бил себя в грудь, как горилла, и делал самые страшные гримасы, какие только возможно. Павианы больше не пытались нападать, а только крутились вокруг словно заведённые. Медленно, но неотвратимо я вытеснял стаю в саванну. Кидал камни и палки, вращал копьё словно заправский монах, кричал дурным голосом и даже зажёг один факел. Догнав отчаянно визжащего подранка, пытающегося уползти, прервал его мучения одни ударом. Это и стало последней каплей. В хаотичных движениях стада произошёл перелом, все организованно стали удирать в открытую саванну. Сообразили наконец, что тут им ничего не светит. Поляна застолблена за главным обезьяном и точка!