Фронт без линии фронта

Госпиталь мы запросили. Получили любопытный ответ… Администрация госпиталя сообщала, что человека с такой фамилией в списках поступавших или выбывших нет. Но ведь непригодность его к военной службе подтвердила местная медицинская комиссия! Решили послать запрос в госпиталь еще раз: может быть, там допущена какая-то халатность?

Между тем военрук вел себя весьма странно: он явно нервничал, ходил угрюмый, своих коллег-учителей сторонился, ничем не интересовался, даже событиями на фронте. По вечерам он редко выходил из дому.

Однажды, когда он возвращался домой, его остановил прохожий и попросил прикурить. Военрук с каким-то озлоблением бросил: «Отстаньте от меня!»

Складывалось впечатление, что военрук чего-то боится…

Предположений было много. Но ясно было одно: упускать военрука из виду нельзя, надо разобраться, что это за человек, и, если он окажется шпионом, не дать ему возможности действовать.

Все необходимые меры были приняты.

Вскоре Центр сообщил, что в Горьком арестован гитлеровский шпион Лапин, переброшенный в советский тыл самолетом. Лапин рассказал, что перебросили его вместе с напарником по кличке «Кириллов» и что «Кириллов» должен быть в Омске, где у него есть какие-то родственники.

Кириллов! Это же девичья фамилия матери военрука! Совпадение? Вряд ли.

Лапин сообщил и приметы Кириллова.

Всякие сомнения отпадали: прибывший с того света военрук средней школы и был гитлеровским шпионом по кличке «Кириллов».

Шпион мог узнать об аресте напарника и скрыться. Оставлять его на свободе было опасно и не вызывалось необходимостью. Сентябрьским вечером 1943 года был отдан приказ задержать военрука и, если он окажется «Кирилловым», арестовать его.

Дополнительная проверка никогда не мешает. Органы государственной безопасности не станут арестовывать человека зря, по одному лишь только подозрению.

В нашей чекистской практике это был не первый случай, когда предстояло столкнуться лицом к лицу с человеком, которого с полным основанием можно было считать изменником Родины, гитлеровским шпионом.

Задержать преступника нелегко: нельзя надеяться на то, что его можно застать врасплох. Поэтому в любых случаях нужно готовиться к этой операции со всей серьезностью, стараясь предусмотреть все возможные неожиданности. В частности, надо знать точно не только дом и квартиру, где обосновался преступник, но и все входы и выходы в доме, а также расположение комнат в квартире, необходимо знать точно, в какой из комнат находится подлежащее аресту лицо, сколько в квартире дверей и куда они ведут, на каком этаже она находится, сколько окон и можно ли из них выпрыгнуть и т. д. Надо учесть и повадки преступника, его физическое развитие, способность к вооруженному сопротивлению и многое другое. Надо знать, как войти в квартиру, чтобы не вызвать никаких подозрений у врага и не спугнуть его — иначе можно нарваться на пулю и упустить преступника.

Мы хорошо изучили домик на окраине Омска, в котором жил военрук, расположение комнат, кухни, окон. Когда рано утром мы подошли к нему, то уже точно знали, что военрук и его жена с прошлого вечера никуда не выходили. Еще раз проверили, не сможет ли преступник скрыться через какое-либо окно, расставили в наиболее опасных местах товарищей, причем так, чтобы их нельзя было увидеть из дома, если кому-нибудь понадобится выглянуть в окно.

В доме тихо. Видимо, еще спят. Пора входить.

С нами понятые, приглашенные для того, чтобы присутствовать при обыске.

Негромко стучим. В ответ раздается голос матери жены военрука:

— Кто там? Кто?

Отвечает одна из понятых, соседка, — так условились заранее.

Дверь открывает старая женщина.

«А где же он сам? — думаю я. — Может быть, уже догадался, что пришли за ним, и что-то предпринимает? Может, что-то уничтожает, если пришел к выводу, что бежать уже поздно?»

Быстро входим в дом и направляемся в комнату, где обычно спит военрук.

Он оказался на месте, в постели. Открыл глаза, вопрошающе смотрит на нас…

Объясняем, кто мы, предъявляем документ, дающий нам право пригласить его следовать за нами.

— Значит, вы — чекисты? — спрашивает военрук, не выражая никакого удивления.

Создается впечатление, что он словно ожидал нашего прихода.

Под подушкой кинжал…

— Для самообороны, — нехотя поясняет военрук.

Допрашивает его опытный следователь Николай Иванович Рыбаков.

Не раз он имел уже дело с подобного рода преступниками — гитлеровскими шпионами.

Как и следовало ожидать, военрук рассказывает легенду, разработанную для него гитлеровской разведкой. Явно теряется, когда следователь, выслушав его, спрашивает:

— Известна ли вам фамилия… Кириллов?

И он признается.

Так был пойман тот самый гитлеровский шпион, которого мы разыскивали. Он был заброшен в наш тыл с серьезным разведывательным заданием.

Окончив пехотное училище и попав на фронт, в сентябре 1942 года он действительно был контужен и доставлен в госпиталь. После излечения его направили в часть. На брянском направлении группа бойцов попала в окружение, и военрук, трус по натуре, решил добровольно сдаться в плен.