Фронт без линии фронта

поселить в ней очередного абверовского агента. Благодаря частым посещениям

обер-лейтенанта соседи Мишеля считали, что он человек, связанный то ли с

гестапо, то ли с каким-то еще секретным фашистским учреждением.

Вместе с газетчиком Фредом и другими участниками группы Мишель выполнял

поручения Либеля, обеспечивая ему постоянную связь с Москвой. Так

продолжалось уже почти полгода.

Когда сегодня утром Либель привез к нему домой в знакомом фургоне труп

капитана, Мишель понял, что происходят чрезвычайные события. Он знал, что

его друг относится к тому высокому классу разведчиков, которые умеют

работать без стрельбы и тайного вскрытия сейфов. Либель не уходил от риска,

но предпочитал рисковать с уверенностью в успешном окончании дела.

Оставшись утром один и просмотрев документы в портфеле Шварцбрука,

Мишель понял, что "игра" и на сей раз стоит свеч.

Подойдя к окну, Либель поправил светомаскировку.

-- Где этот капитан?

-- Все там же, -- Мишель кивком головы указал на Дверь соседней

комнаты. -- К сожалению не ожил.

-- Теперь это было бы уже излишне, Мишель. Фигуры расставлены, и его

позиция на доске должна быть

именно такой. Мы с тобой обязаны поставить мат в один ход абверу, "СД"

и штабу сухопутных сил.

-- Так в чем же дело? -- улыбнулся Мишель.

-- У тебя найдется старый костюм? -- спросил внезапно Либель.

-- Конечно. Зачем тебе? Хочешь прогуляться в штатском?

-- Это не мне, а господину капитану. Принеси, пожалуйста!

Либель вошел в соседнюю комнату. В углу, прикрытый ковром, лежал труп

капитана Шварцбрука, которого он с таким усердием искал сегодня по всему

городу. Разведчик отбросил ковер. С минуту он смотрел на капитана. Сколько

преступлений было на совести этого человека? Карательные экспедиции по

белорусским и украинским селам. Расстрелы, виселицы, пытки. Жаль, конечно,

что не удалось передать его прямо в руки советской контрразведки. "А там вас

ждали даже больше, чем ждут сейчас в абвере, капитан Шварцбрук!" -- подумал

Либель.

-- Ты так и не трогал его с тех пор, как я привез? -- спросил он

вошедшего Мишеля.

-- Конечно, нет, я занимался его портфелем. Там много интересного. --

Мишель стоял уже рядом с потрепанным костюмом в руках.

-- Да, вы почти одного роста. Ну, давай переоденем его.

Старый костюм Мишеля пришелся Шварцбруку в самый раз. Теперь капитан

нисколько не напоминал того бравого офицера, каким он еще недавно сошел с

поезда.

Либель порылся в своих карманах.

-- В нашем деле надо быть запасливым. Давно уже у меня припасены

хорошие документы. Вот. --Он достал потрепанный паспорт и еще какую-то

книжечку и вложил их в боковой карман пиджака Шварцбрука. -- Если верить

документам,-- сказал он,--перед нами тело мирного берлинского жителя Ганса

Шумахера, погибшего при бомбежке. Похож?

-- Похож, -- подтвердил Мишель.

-- Теперь надо доставить его на место происшествия.

-- А ты не думаешь, что Шварцбрука, когда его найдут, могут опознать?

-- Думаю, что нет. Видишь ли, Шварцбрук все время был в ведении фронта.

Все его личные дела там. Клетц пытается сейчас запросить их. Но, я думаю, у

него ничего не выйдет. Ведь ты знаешь, какая у них там сейчас неразбериха.

-- А кто-нибудь лично знает Шварцбрука в Берлине? -- быстро спросил

Мишель.

-- Этого я еще не выяснил до конца. Однако нам надо спешить. У меня

есть кое-какие соображения... Да, вот последняя радиограмма из Москвы,

расшифруй, пожалуйста, к моему приезду. Либель развернул только что

купленный им около рейхсканцелярии выпуск вечерней газеты. Внутри к одной из

страниц была прикреплена еле заметная крошечная записка с рядом цифр.

Вдвоем с Мишелем они спустили тело Шварцбрука через люк на кухне в

гараж. Через несколько минут Либель уже ехал по улице в своем фургоне, в

кузове которого, как и утром, лежал убитый капитан.

Машина снова шла в объявленный на чрезвычайном положении Карлсхорст, в

район разрушенных кварталов. Либель проехал знакомую аптеку. А вот и

эсэсовский пост. Напрягая зрение, обер-лейтенант вглядывался в маячившие

впереди фигуры. Неужели успели смениться? Нет! Тот же верзила роттенфюрер

вышел в сумерках на середину мостовой и поднял руку.

-- Запрещено, въезд закрыт!

-- А! Это вы опять, роттенфюрер? -- Либель, не заглушая мотора,

высунулся из кабины. -- Надеюсь, второй раз вы не будете обыскивать машину?

Вы уже убедились, что я не мародер?

Эсэсовец опустил руку.

-- Кто это там? -- От стены отделилась еще одна фигура.

-- Спокойно, Вальтер,-- ответил долговязый,-- это тот обер-лейтенант из

абвера. Мы его уже проверяли. Пусть едет!

Роттенфюрер отошел в сторону и махнул рукой. В сгущавшихся сумерках

Либель въехал в разбитые бомбардировкой кварталы. Он свернул в переулок,

заваленный обломками. Запах гари и тления стоял здесь. Видимо, квартал был

разбит совсем недавно. Ни жителей, ни прохожих. Пожалуй, подходящее место.

Эсэсовцы выгнали отсюда всех и охраняют входы и выходы из района.

Взвалив на плечи Шварцбрука-Шумахера, Либель потащил его к дому, у