Фронт

Новикова продолжала танцевать, но теперь Иван Андреевич почему-то видел Веригину, — ее техника великолепна: движения отработаны, отточены, ритмичны. Но есть в них что-то сухое, в поворотах головы — птичье, в изгибах рук — угловатое. Сейчас он понял — ему мешают ее локти. Вот она приближается к рампе — мелькают в пируэтах остекленевшие глаза на застывшем в неестественной улыбке лице, у дирижерского пульта слышно ее отрывистое дыхание; Лунин открывает один глаз и смотрит на Ивана Андреевича. Приходится сдерживать оркестр…

— Ну как, Ваня?

Иван Андреевич вздрогнул и опять увидел маленькую сцену, фанерные кулисы, бьющих в ладоши ребят. Новикова кланялась перед занавесом; когда она опускала голову, ее большие глаза поднимались вверх, к несуществующим в этом школьном зале ложам и ярусам. На ее лице светилась отсутствующая, грустная улыбка.

Так же, наверно, улыбалась она, прося дать ей, наконец, ведущую роль. И такая же, вероятно, улыбка была на лице его, Ивана Андреевича, в те годы, когда он обивал пороги театральных дирекций… Тетя Клава… Так называют тех, к кому привыкли, кого любят. Ну конечно, уже не в первый раз здесь, на маленькой школьной сцене, она щедро отдает все, что достигнуто и сохранено годами ежедневного каторжного труда у станка…

— Одетту! Тетя Клава, «Лебединое», «Лебединое»! Неожиданно для себя Иван Андреевич встал и пошел к роялю.

Вихрастый пианист быстро уступил место, музыканты с готовностью взялись за смычки.

Иван Андреевич открыл рояль, завернул в сторону оборванную струну и поднял руки над клавишами. В наступившей тишине резко скрипнули на проволоке заржавленные кольца занавеса…

* * *

В раздевалке к Ивану Андреевичу подбежал Борис:

— Папа! Как тебе понравилось стихотворение?

Иван Андреевич никак не мог попасть в рукав шубы.

— Ну что же, — рассеянно ответил он, — ведь это Пушкин.

Мальчик громко рассмеялся.

— Какой там Пушкин — мама! Это она заставила меня целых две недели зубрить «Онегина».

Рука сразу нашла рукав: сзади кто-то поддержал шубу. Иван Андреевич обернулся. Музыканты стояли рядом. Анна Захаровна еще придерживала шубу. Иван Андреевич Долго емотрел то ей, то жене в глаза. Потом тихо и серьезно сказал:

— Спасибо…

Его сотрудники молча ждали. Лунин приоткрыл пошире один глаз; он всегда поступал так, когда ждал указаний, которых нет в партитуре. И Иван Андреевич ответил:

— Как член художественного совета я, конечно… Я обязан. Но, видимо, это будет нелегко.

— Вас поддержат коммунисты и актив, — спокойно сказала Анна Захаровна.

На улице горели фонари, мчались троллейбусы. Мальчишки катались на ледяных дорожках. Крупная пушистая снежинка покружилась в воздухе и присела на рукав.

Иван Андреевич снял перчатку, сунул руку в муфту жены и нашел ее теплые пальцы. Он ничего не сказал, но Софья Викторовна ответила пожатием.

Она умела понимать его.

ЧЕРТОПОЛОХ

Д. Ф. Сухоруковой

Рассказ

В суде слушалось уголовное дело. Суть его была в том, что в продуктовый магазин систематически доставлялось мясо по фиктивным накладным, накладные впоследствии уничтожались, а деньги, вырученные от продажи мяса, делились между тремя участниками. Уже были допрошены завмаг и кассирша, наступила очередь кладовщика базы. На предварительном следствии он признал свою вину и теперь просил у суда снисхождения: в его голосе звучало раскаяние, он стоял, опустив седую голову, и рассматривал свои подрагивающие руки; они были красные, натруженные, на правой не хватало двух пальцев.

— Ранение где получили, Иванов? — спросил судья.

— У нас же, в Гатчинском районе, — с готовностью ответил подсудимый и поднял руку так, чтобы она была видна всем. — Осколком. Это когда фашист деревню поджег.

— Врет он! Врет! — раздался взволнованный голос. Люди в зале зашумели, начали оглядываться. Судья

постучал карандашом по столу.

— Прошу соблюдать порядок. Кто это сказал?

— Я сказала! Я… — По проходу к судейскому столу шла женщина. — Врет он, товарищи судьи. Он на Иванов и в войну в Гатчинском районе не был!

Судья оглядел женщину: над большими светлыми глазами брови сведены в прямую линию, шаль сбилась на затылок, пальто расстегнуто.

— Вы знаете эту гражданку, подсудимый? Тот посмотрел на женщину удивленно.

— Первый раз вижу.

— Неправда! Он говорит неправду. Я сидела и все старалась вспомнить. А когда он показал руку, сразу узнала. Его фамилия Лагутин. Вот!

Подсудимый вздрогнул и прикрыл веками глаза. Судья немного растерялся, он взглянул на заседателей, потом опять постучал по столу, хотя в зале и без того было тихо.

— Как ваша фамилия, гражданка?

— Рыжова. Ольга Дмитриевна Рыжова, — все еще волнуясь, ответила женщина и, не дожидаясь вопросов, продолжала — Я видела Лагутина однажды в сорок третьем году на Урале, в Свердловской области. Вот только деревню забыла: не то Горки, не то Холмы.

Судья откинулся на спинку стула и шепотом посовещался с заседателями.

— Гражданка Рыжова, суд определяет допросить вас в качестве свидетеля. Вы предупреждаетесь об ответственности за дачу ложных показаний. Подсудимый Иванов, вы слышали, что говорила гражданка Рыжова?