Фридрих Ницше

Три года тому назад, тоже весной, Ницше отважился сделать первый визит в Трибшен; его снова влечет туда, но встречает его на этот раз уже полуопустевший дом. Покрытая чехлами мебель стоят кое-где, точно обломки былых времен. Все мелкие вещи, безделушки исчезли. С окон сняты шторы, и в них врывается резкий свет. Вагнер с женой укладывают последние оставшиеся вещи и бросают в корзины еще не уложенные книги. Ницше радостно приветствуют и требуют, чтобы и он принял участие в сборах. Он с жаром принимается за дело, собственноручно укладывает письма, драгоценные рукописи, книги и партитуры. Внезапно сердце его сжимается при мысли; значит, действительно, все кончено? Трибшен больше не существует. Прошли три года жизни и каких три года! Точно один день пролетели они и унесли с собою неожиданные радости, самые сладостные, волнующие желания. Но надо отречься от прошлого и без сожаления о нем следовать за учителем. Надо забыть о Трибшене и думать о Байройте; одна только мысль об этом городе магически действует на Ницше, околдовывает и волнует его. Часы, проведенные в Трибшене были так прекрасны; часы отдыха и размышлений, часы работы и молчания; часы общения, с гениальными людьми, мужем и женой, милая детвора; бесконечные радужные разговоры о красоте — все это неразрывно связано с Трибшеном. Что принесет с собою Байройт? Туда будут стекаться толпы народа. Но что принесет с собою толпа? Ницше не мог укладывать больше вещи. Большой рояль стоял посредине зала; он открыл его, взял несколько аккордов и стал импровизировать. Привлеченные его игрой, Рихард и Козима Вагнер бросили свою работу. Душераздирающая, незабываемая рапсодия огласила пустой зал — это было последнее прости.

В ноябре 1888 года, уже одержимый безумием, Ницше пытался написать историю своей жизни. «Когда я говорю об утешениях, которые были в моей жизни, я хочу одним словом выразить мою благодарность тому, что было, и теперь, уже очень издалека, вспомнить о моей самой глубокой радостной любви, о моей дружбе с Вагнером. Я отдаю справедливость моим последующим отношениям к людям, но я не могу вычеркнуть из моей памяти дней, проведенных в Трибшене, дней доверия друг к другу, дней радости, высоких минут вдохновения и глубоких взглядов… Я не знаю, чем был Вагнер для других людей, но на нашем небе не было ни одного облака»…

IV Фридрих Ницше и Рихард Вагнер Байройт

Странная судьба постигла Байройт. Этот маленький немецкий городок долгое время был совершенно неизвестен, пока в 18-м веке он вдруг не прославился на всю Европу, правда несколько забавным, но блестящим образом; одна интеллигентная дама, маркграфиня, сестра Фридриха и друг Вольтера, вообще поклонница французского изящества, поселилась в этом городке, занялась его украшением, оживила его пустынную местность постройкою нового замка и щедро украсила его фасады фресками в стиле «рококо». Но маркграфиня умерла и о существовании Байройта снова забыли. Прошло целое столетие, прежде чем его снова постигла странная искусственная судьба; снова на его долю выпала слава: маленький разукрашенный стараниями маркграфини городок становится Иерусалимом нового искусства и нового культа. По воле гениального поэта сгладились все странности и противоречия Байройта.

История его должна считаться одним из произведений творчества Вагнера; ему хотелось построить театр в каком-нибудь тихом, уединенном городке. Но Вагнер не будет искать слушателей, они сами придут к нему. Всем другим городам он предпочитаем Байройт. В этом месте могли столкнуться две Германии: одна, воплощающая в себе прошлое, жалкая, преклоняющаяся перед французскими модами, другая — вдохновленная самим Вагнером, свободная и обновляющаяся. Постройка театра началась немедленно по его прибытии. Вагнер решил, что первый камень его театра будет заложен 22 мая 1872 года, в день его рождения.