Фридрих Ницше

Ницше в продолжение всей своей жизни не мог оправиться от впечатлений и последствий войны: к нему уже никогда не возвращались ни спокойный сон, ни уравновешенное и прочное здоровье. Его поддерживала только некоторая нервная сила, но в феврале и эта сила внезапно покинула его и прежнее глухое душевное расстройство овладело им в самой острой форме. На какой почве были все эти явления, мучившие его уже в течение 5 месяцев? Ницше страдал от сильной невралгии, бессонницы, расстройства зрения, боли в глазах и желудке, разлития желчи. Врачи, плохо разобравшись в его болезнях, советовали ему предпринять какое-либо путешествие и настаивали хотя бы на некотором покое. Ницше выписал сестру из Наумбурга, поехал вместе с нею в Трибшен, сделать последний визит, а затем — в Лугано.

В это время еще не существовало железной дороги через Альпы: Сен-Готардский перевал преодолевали в дилижансе. Случай предоставил Ницше исключительного спутника, пожилого словоохотливого человека, с которым легко было сойтись, — это был Мадзини. Старый гуманист и молодой сторонник рабства превосходно сошлись между собою; и тот и другой обладали героическим характером. Мадзини процитировал ему одну фразу из Гёте: «Отбросить половинчатость, жить цельной, полной, красивой жизнью». У Фр. Ницше навсегда осталась в памяти эта энергичная максима, и он никогда не мог забыть ни передавшего ее человека, ни короткого и приятного переезда вблизи горных вершин, которые впоследствии он так полюбил.

В Лугано Ницше приехал почти выздоровевшим: ему для этого достаточно было красивого перевала, преодоленного им среди снеговых вершин и горной тишины. Его натура была еще по-прежнему юношески восприимчивой, а возвращение к жизни совершалось быстро и радостно; наивная веселость оживляла все его существо. Он прожил два крайне приятных для него месяца в Лугано. В отеле он познакомился с прусским офицером, родственником Мольтке, которому дал прочесть свои рукописи и с которым часто беседовал о судьбах новой Германской империи и об аристократической и воинственной миссии, которая ждет после недавней победы их родину. Этой весной среди съехавшихся на отдых в Лугано было много немцев, и все они с удовольствием собирались вокруг молодого философа и слушали его. Это было в начале февраля; война уже кончилась, и люди находились в счастливом сознании одержанной победы. Пользуясь полной свободой, при отсутствии всяких забот, они впервые могли насладиться своим триумфом и проводили время в пении, танцах, — танцевали даже на рыночной площади; Ницше был готов радоваться вместе с ними, петь и танцевать. «Когда я вспоминаю об этом времени, — читаем мы в грустной заметке г-жи Фёрстер-Ницше, — то оно представляется мне в моих мечтах сплошным карнавалом».

Из Лугано Ницше пишет Эрвину Роде.