Фрейд и Льюис. Дебаты о Боге

Неспособность понять столь широкую трактовку сексуальности и сегодня вызывает сильное противодействие, порождает глубоко неверные толкования и в конечном итоге ведет к отвержению теорий Фрейда. Может, если бы Фрейд выбрал для описания этого широкого спектра функций не столь эмоционально взрывоопасный термин, как «сексуальное», он бы избавил и себя, и психоаналитическое движение в целом от ненужных конфликтов и напряженности. Теориям Фрейда противились даже коллеги, ибо он называл «сексуальными» многие явления жизни маленького ребенка: от сосания материнской груди до нежного отношения четырехлетней девочки к отцу. Но чем сильнее люди реагировали на слово «сексуальное», тем сильнее он настаивал на использовании этого термина. «Кто видит в “сексуальном” нечто оскорбительное или унизительное для человеческой природы, вправе использовать более мягкие выражения “эрос” и “эротическое”». И он ностальгически добавляет: «Я мог бы изначально сделать это и сам, что избавило бы меня от многих нападок»[269].

Почему же Фрейд так настойчиво отстаивал этот термин, не слушая ничьих советов? Когда Карл Юнг умолял его пересмотреть терминологию, Фрейд ответил, что лучше бросить людям вызов. «Мы не избегнем сопротивления, так почему не озадачить их сразу? Думаю, нападение – лучшая мера защиты»[270].

Первый принцип Фрейда гласил: сексуальность начинается с рождения, а не с пубертатного периода, как думали в то время. Однажды он сказал: «Похоже, моя судьба – открывать только очевидное: что у детей есть сексуальные чувства, о чем известно любой няне, и что сновидения в той же мере направлены на выполнение желаний, как и мечты»[271]. Если няни и на самом деле что-то понимали в сексуальных чувствах ребенка, для тогдашних медиков эта идея была невообразимой. Они были возмущены и презрительно отворачивались от Фрейда, пытавшегося открыть им этот секрет.

Но когда Фрейд торжественно заявил, что у ребенка есть сексуальные чувства и их порой эксплуатируют дети постарше и взрослые, он не имел в виду, что ребенок двух или трех лет имеет хоть какие-то представления о сексуальности взрослых. Он лишь хотел сказать, что дети испытывают сексуальное удовольствие от различных областей тела на разных стадиях развития. Он выделил три стадии развития: «оральную», «анальную» и «фаллическую». Так, по Фрейду, в период развития младенца после рождения «вся его психическая активность сосредоточена на удовлетворении нужд» тела и психики с помощью рта. «Первый орган, который становится эрогенной зоной с момента рождения – это рот. Все действия тела в первую очередь направлены на удовлетворение потребностей этой зоны»[272]. Фрейд отмечал, что младенец продолжает сосать, даже утолив голод, что указывает на психологическую потребность в оральном удовольствии. «Физиологию, – пишет Фрейд, – не следует смешивать с психологией. Настойчивое желание младенца сосать отражает раннюю стадию потребности в удовлетворении, и эта потребность направлена на получение удовольствия независимо от питания, пусть даже прием пищи дает удовольствию начало и стимулирует его, – так что потребность эту именно потому следует именовать сексуальной»[273].

Так рот, по Фрейду, становится первой «эрогенной зоной». Оральная стадия – это первая фаза «долгого и сложного процесса развития, приводящего к тому, что мы считаем нормальной сексуальной жизнью». За ней следует «вторая фаза, которую мы называем садистически-анальной, ибо здесь удовлетворение достигается через агрессию и опорожнение кишечника». Третью фазу Фрейд назвал «фаллической, которая как бы предвосхищает окончательную форму сексуальной жизни и уже во многом ее напоминает»[274].

Сложности прохождения через эти стадии сексуального развития влияют на развитие характера и порождают определенные отличительные качества человека. Фрейд связывал навязчивую страсть к порядку, скупость и упрямство с анальной стадией; это одна из многих психоаналитических концепций, проникших в наш словарь. Видя человека с такими свойствами, мы нередко говорим об «анальном характере».

Когда в сорок один год Фрейд приступил к самоанализу, он выяснил, что любил свою мать и испытывал ревность к отцу – открыл эдипов комплекс. Он писал другу: «Можно понять всепоглощающую власть “Царя Эдипа”… Греческая легенда строится на навязчивом желании, и оно ведомо каждому, ибо мы все ощущаем его в себе. Каждый некогда грезил стать Эдипом, и каждый в ужасе отшатывается, когда видит, что эта мечта исполнилась и перенеслась в реальность»[275].