Фрегор Ардин

Мрачное настроение хозяина вполне гармонировало с погодой и настроением Гаора. Смерть Снежки, невозможность отомстить её убийцам и необходимость отказаться от тренировок — последней отдушины в этом аггеловом сумасшедшем доме — всё это довело его до состояния мрачного холодного исступления. Близкая опасность тёмным свинцово-блестящим облаком стояла вплотную. Он ощущал её кожей, внутренностями, звенящей, как комариный писк, болью где-то в глубине мозга. И не мог понять: откуда и от кого её ждать. Со всех сторон. От любого. Спокоен он был только за рулём. Но ездили теперь только в Дом-на-Холме и оттуда в «Орлиное Гнездо», никуда не заезжая. А там долгое изнурительное ожидание. И опасность всё ближе и ощутимее. И у него ни оружия, ни поддержки. Хреново.

Ночью прошёл очередной смешанный с мокрым снегом дождь, и дорога блестела, как намасленная. И скользила так же. Гаору пришлось сбросить скорость. Фрегор недовольно дёрнул головой, но промолчал. То ли ещё не проснулся, то ли понял, что риск навернуться насмерть вполне реален.

Тёмно-серые низкие тучи, потерявшие листву деревья, враждебно блестящий бетон шоссе, серые коробки блокпостов, нехотя козыряющие их машине полицейские в форменных плащ-палатках, с надвинутыми капюшонами и потому скравающих лика как у храмовников, синих с белыми светоотражающими нашивками-полосами… И вокруг, и на душе одинаково погано.

Не дожидаясь приказов, Гаор въехал в гараж Дома-на-Холме, остановился в ставшем привычном за эти дни углу и выключил мотор. Фрегор вздрогнул и как очнулся.

— Да, иначе не получится, — пробормотал он.

Последнее время Фрегор часто так бормотал, неразборчиво и вполголоса. Гаор к этому привык так же, как к его прежним визгливо-крикливым жалобам, и так же не слушал.

— Да, — Фрегор сидел, нахохлившись, и будто не собрался выходить. — Да, иначе нельзя, Венн сволочь, но он прав, надо сдать, скинуть балласт, но мне некого сдавать, только тебя.

Гаор невольно насторожился.

— Но ты мне нужен, ты мой, нет, иначе нельзя…

Фрегор наконец замолчал, посидел молча и властно бросил:

— Жди приказа.

— Да, хозяин, — очень спокойно ответил Гаор, — ждать приказа.

Фрегор вылез из машины, постоял рядом, будто забыв, куда ему идти. Всё это не нравилось Гаору всё больше и больше. И последние слова хозяина, с которыми тот ушёл во внутренние помещения, не успокоили, а добавили тревоги:

— Помни, Рыжий. Ты мой. И только мой. И всегда будешь моим.

Гаор остался один в пустом гаражном зале, полутемном, несмотря на горящие под потолком ослепительно-белые шары ламп. Аггел, что происходит? Кому его хотят сдать? Но думай, не думай, ни хрена ты не сможешь. Ни придумать, ни сделать. Бежать? Куда? В ошейнике и с клеймом можно сбежать только в печку. Аггел, почему здесь всегда ни души, только пустые машины?

Он откинулся на спинку сиденья и приготовился ждать.

То ли он задремал, то ли… но вдруг послышался резкий щелчок, и голос Фрегора откуда-то сверху позвал его:

— Рыжий!

Гаор вздрогнул и заморгал, растерянно огляделся. Селектор, репродуктор? Что это?

— Рыжий! — повторил голос уже с явным раздражением.

Гаор вышел из машины и захлопнул за собой дверцу. Видимо, где-то здесь были глазки и за ним следили, потому что прозвучала следующая команда.

— Иди к двери номер пять. Тебя встретят.

— Да, хозяин, — на всякий случай громко сказал Гаор и пошёл к дверям в дальней стене.

Когда раньше хозяин брал его с собой во внутренние коридоры, то входили они через дверь номер три. Вот она. А дверь номер пять? Вот и она. Гаор подошёл и остановился в шаге перед ней. Страха уже не было. Что будет, то и будет. Дверь беззвучно открылась, и он твёрдо шагнул вперёд.

И сразу стало темно. Потому что ему накинули на голову мешок. Как тогда — успел он подумать, пока те же умелые руки, не причиняя, как он догадался, ненужной сейчас боли, обыскивали и надевали ему на заведённые за спину руки наручники. Крепкий профессиональный хват за правую руку выше локтя, и его ведут. И всё молча. Ему ничего не сказали и ни о чём не спросили. Молчал и он, понимая, что любые слова не только бесполезны, но и опасны.