Фрау Шрам

"Как? Не может быть! Разве можно такого заменить?!" - "Самое главное, чтобы не заменили прокурора". - "А Сиси? А Джулию? А Круза?" - "О, Круз!!" "А мне больше нравится Мейсон, какой мужчина!.."

Сел на диван по другую сторону от Ираны и Наны, уставился в телевизор.

- А мне нравится Сиси, - сказала Лана, работавшая администратором в ресторане "Гюлистан" и потому, наверное, так ценившая в мужчинах благородство и щедрость.

- А мне это напоминает кинотеатр эпохи застоя, - не выдержал я, - не хватает только очереди в кассах, мороженого, киножурнала или "Фитиля".

- А тебя никто не спрашивает, - парировала мама. - Будешь много говорить, вообще вылетишь отсюда.

- Но почему, Оля, - сказала тетя Лиля, как говорят женщины внезапно обнаружившие в своей душе осень и тут же решившие наверстать упущенное, но еще не знающие, как и с кем.

Я беру Довлатова и, демонстрируя московского студента все еще элитарного ВУЗа, с гордо поднятой головой интеллектуала, неспешно следую на кухню. Вот так вот, вернули телевизору вторую жизнь.

Через некоторое время - а я знал, что должно пройти некоторое время, иначе быть просто не могло - на кухне появляется Ирана.

- Душно там, наверное? - теперь уже я помог найти ей первые слова.

- Что читаешь? - она перевернула обложку. - Довлатов. "Зона", "Компромисс", "Заповедник".

- Очень модный сейчас в Москве писатель. Эмигрант. Американец.

- Кончишь, дашь почитать. - После паузы голос ее слегка тронулся вниз, приобретая те оттенки, которые были совершенно невозможны на привычном звонком верху: - ...Хочешь, завтра вместе в город выйдем? - прозвучало, как выйдем в море, в открытое море. - Мне в ОВИР нужно зайти, а потом погуляем.

Если долго смотреть на солнце, можно спалить глаза, можно запечь глаза, даже если долго смотреть на солнечный блик; но что может сравниться с тем мгновением, когда ты, проснувшись, первым делом взглядываешь именно на солнце - солнце, слегка прикрытое чуть трепещущей листвой.

Я уже в третий раз за сегодняшнее утро смотрю вот так на солнце, потом армейским движением сбрасываю с себя простыню, шлепаю босой до телефона, снимаю трубку и слышу одно и то же: "Добрий утро", и отвечаю: "Добрий, добрий"; даю отбой и снова ложусь.

- Алло. Да. Говорите.

- Добрий утро. - На том конце провода издевательски похрюкивают.

- Добрий, добрий. - я уже начинаю доходить от этого неестественно приглушенного голоса, уже в четвертый раз пожелавшего мне доброго утра.

- Зэхмэт олмаса, чагырын Наргизи[1].

- Вы, вообще, куда звоните? Какой номер набираете?

- Дохсан дерд, хэштэд алты, ийерми сэккиз[2].

- Вы ошиблись номером.

- Чагыр оны!!![3] - Опять похрюкивают.

- Голос свой чуть убавь. Подожди минут пять. Наргиз сейчас купается.

- Нэча чим-м-мир?![4]

- "Нэча, неча", - ох-х-хуя, ох-х-хуя[5]...

[1] Если вас не затруднит, позовите Наргиз (азерб.).

[2] Это девяносто четыре, восемьдесят шесть, двадцать восемь (азерб.).

[3] Позови ее!!! (азерб.).

[4] Как купается?!! (азерб.).

[5] "Как, как", - песни распевая... (азерб.).

- Ты кто?!

- Брат, азербайджанский не понимаешь, по-русски с тобой говорить?!

- Да уж, Новогрудский, переходи-ка ты на русский, у тебя все-таки скверное произношение.

- Марик, ты, что ли? Ты откуда? Как тебя слышно!..

- Я из Крепости.

- Как?.. Из Баку?!

Оказывается - у него двойное гражданство и он уже больше года живет в Баку. ...Америка?.. А что Америка после того, как погибли родители в автокатастрофе.

- Нет, ты не знаешь, ты даже представить себе не можешь, ведь это же я, я сам надоумил их ехать во Флориду, отдохнуть... - Голос его начинает вибрировать, я слышу, как он раскуривает сигарету. - Я еще буду судиться с Фордами. Я найму лучшего адвоката. Кстати, Новогрудский, у тебя в Москве нет адвоката? - (Господи, откуда у меня адвокат?!) - Я этим американским крысам не доверяю.

Выяснилось, что он искал меня, но никак не мог найти ни бакинский мой телефон, ни московский... Нана?.. Но у вас же у всех, черт возьми, изменились телефоны.

Да. Верно. Возле нашей школы построили новую телефонную станцию и всем поменяли номера.

Но у него совершенно случайно сохранился телефон хашимовской квартиры на Тбилисском проспекте. Там живут родители Хашима, и они дали его телефон. Конечно, он знает, что я с ним практически не общаюсь, не разговариваю, но ведь Хашим, каким бы он ни был, первый предложил ему приехать, сказал: "Приезжай, гагаш[1], я поделюсь с тобой своим миром".

[1] Братан (азерб.).

- Но ты же знаешь, как Хашим умеет делиться.

Оказывается, тот засадил его за компьютер, и теперь они вместе делают дела. (Конечно, вместе - это одно название.) Естественно, Марик снова уже мечтает об Америке... Почему не возвращается? Есть определенные сложности. Какого свойства? Не телефонный это разговор.

Оказывается, он меня видел, а я его нет. Вот так вот. Каким образом? Маленькая тайна.