Франсуа Винсент

Господи! Когда-то Гаспар так же стоял на краю того обрыва недалеко от своего дома и своей сестры, и друга, который не помог ему. Он стоял и смотрел вниз. Хотя уже все решил, но теперь должен был сделать этот шаг. Что он чувствовал? А что можно чувствовать, глядя туда!

- Узнай! Вот и сделай этот шаг прямо сейчас, как он! - внезапно подумал он.

- Сделай легко и весело, как решил делать все. И сразу “встанешь на его место”! Точно встанешь. А Мари придет, и теперь уже будет хоронить тебя.

И эта сотня метров под ним притягивала и уже не пугала… Вот что он заставил испытать своего друга когда-то! Тот ждал своих денег до последнего дня и потом, когда обратился к нему, был уверен, что он поможет. Он для его друга был той самой стеной, которая защитит, в конце концов, спасет его, и он, поборов свою гордость, подойдет и обопрется. Прислонится к этой стене и спасет свою честь! И вдруг она отталкивает его и бросает сюда, в эту пропасть!

- Теперь сделай сам этот шаг!

Мы в ответе за него.

Мы в ответе за каждый наш шаг, каждую мысль, каждый взгляд наш, за все, за каждое слово, и вздох, и даже за то, что еще не сделали. Или скорее могли бы сделать. И почему он всегда думал только о себе, о Мари - и никогда, о нем, своем друге. И только теперь он понял, что это равнодушие, оно убивает. И лучше сделать что-нибудь иной раз, чем не сделать вообще ничего. И еще понял, что теперь он будет отвечать еще и за этот шаг, туда, в пропасть. И за этого русского тоже. И сколько еще потом жизней понадобиться…

Он отшатнулся… Нет, он должен достойно все это закончить и сделать это сейчас, в этой стране, в этой жизни и вернуть себе Мари. И он избавится от своего тяжелого груза.

- Месье, Вы не сделаете этого!

- Простите?

Перед ним стоял маленький француз и держал его за руку.

- Я не знаю, что толкает туда человека, который только что выиграл миллионы. Но я не дам сделать Вам этого… У меня значительно больше причин для такого поступка, и все же я здесь и не собираюсь покончить с собой.

Тут он узнал этого маленького человечка в черном смокинге. Тот стоял рядом с ним за тем самым столом, и повторял его ставки.

- А что случилось с Вами? Ведь Вы, как я помню, тоже недавно радовались своему выигрышу?

- Да, месье. Но нужно было остановиться, как и Вы, а я сделал после Вашей игры еще две ставки.

- И?

- И проиграл все.

- Я Вам благодарен за Ваше участие, но не собирался бросаться туда вниз.

- Простите месье? … Но мне показалось…

- Да, Вам правильно показалось, я не хотел прыгать сам, а хотел отправить туда с обрыва этот саквояж.

Маленький человек заволновался.

- Туда? Вниз? …

- Именно туда…

- А можно посмотреть?

- Что посмотреть?

- Ну, на эти деньги…

Он открыл портфель, и сто пачек с новенькими пятисотенными купюрами приковали внимание его спасителя… Тот заворожено смотрел на деньги, а он смотрел на него. И ему показалось, что они сейчас смогут решить проблемы друг друга.

- И Вы их сейчас выкинете с этого обрыва?

- Да, если Вы не избавите меня от них.

- Простите?

- Здесь пять миллионов. Вам нужны эти деньги?

- Я не знаю, что Вам ответить… Постойте… Не бросайте… Да! Конечно! …Но я не понимаю…

- А Вам и не нужно понимать. Вы мне хотели оказать сейчас услугу и спасти меня? Я в свою очередь хочу отблагодарить Вас и вручить этот саквояж. Вы согласны?

- Да! …

- Но с одним условием. Вы их должны потратить на благое дело.

- Да! Месье, конечно… Но я не понимаю…

- Так берите, пока я не передумал! - закричал он.

Тот вскочил, схватил чемодан и кинулся прочь. И бежал так быстро от этого русского, насколько могли нести его маленькие ножки. А русский стоял у края обрыва и хохотал. Француз отбежал на сотню метров и остановился, снова показывая ему на чемодан. Словно не верил и опять спрашивал разрешения. А он хохотал еще громче и махал ему рукой.

- Проваливай!

И тогда маленький, но прыткий француз, уже уверенной, быстрой походной засеменил прочь. А он уже не сомневался, куда тот идет. Туда, и только туда. Куда ведут все дороги в Монако? Конечно, в казино! Теперь он был спокоен. Он вернул назад все эти деньги! Все - до единого цента!

36

Теперь он не летел, а медленно катил по этим полям и холмам, почти не давил на педаль и не радовал свою машину той сумасшедшей гонкой. Он ехал и думал. И перед ним уже стояли не эти любимые руки, и не ее глаза, а стояла та пропасть, от которой он едва отошел. Он не смог сделать шаг, который с того обрыва сделали многие. За те сотни лет жизни этого казино они проигрывали и шли туда, к обрыву, и потом дальше куда-то вниз, в пропасть, в неизвестность… Что с ними сейчас? Как искупают они этот шаг?