Фрактальный принц

А вместо этого мать выбежала на балкон и спрыгнула вниз.

Пламя свечей дрожит от залетевшего снаружи ветерка. Таваддуд закрывает окно, берёт медицинскую сумку и отправляется к Сумангуру.

Гостевые покои находятся в Шафрановой башне, самой высокой из пяти горизонтальных башен дворца Гомелеца, и оттуда открывается великолепный вид на Сирр. Таваддуд выбирает длинную извилистую лестницу, ведущую из её покоев в обход жилой части дворца по выпуклой поверхности Осколка. Ночной воздух и физическая нагрузка проясняют её мысли. Город плещется внизу морем золотистых огней, напоминая о другом Сирре, показанном ей Абу в атаре. Таваддуд неожиданно обнаруживает, что скучает по нему.

По крайней мере, хоть что-то хорошее во всём этом.

Сумангуру сам открывает ей дверь. Белые брюки и рубашка из гостевого гардероба оттеняют его смуглую кожу: в этой одежде он похож на кабельщика, только покрытого шрамами. Сумангуру вопросительно смотрит на Таваддуд.

– Я не ожидал увидеть вас так скоро, – произносит он. – Вы хотите мне что-то сказать?

Таваддуд опускает взгляд.

– Господин Сумангуру, я желала осмотреть ваши раны и убедиться, что выстрелы из бараки и дикий код не повредили Печати. Мой отец очень заботится о благополучии гостя.

– Состояние физического тела меня нисколько не беспокоит, но я не могу отвергнуть жест гостеприимства. Входите, прошу вас.

По просьбе Таваддуд Сумангуру садится и снимает рубашку. У него гладкое безволосое тело с рельефными мышцами. Грудь покрыта бесчисленными ранами, но бо́льшая их часть уже заживает, намного быстрее, чем у обычного человека. Его Печати в атаре всё так же выглядят неповреждёнными, а немного присмотревшись, Таваддуд видит под кожей сеть узелков – сложные устройства, которые атар не в состоянии определить.

– Я не знал, что вы ещё и доктор, – замечает Сумангуру.

– Я многое умею. – Таваддуд ощупывает крепкую шею: на ней есть подходящий глубокий порез с левой стороны. – Здесь остался обломок иглы, который необходимо удалить, чтобы предотвратить проникновение дикого кода. Будет немного больно.

– Боль не имеет значения. Действуйте.

Она вынимает из сумки скальпель. Убийца Драконов. Действительно ли ты тот, за кого себя выдаёшь, Сумангуру Бирюзовой Ветви? Она зажимает его плоть, готовясь сделать надрез, и чувствует, как он напрягается. Почему же ты боишься летать? Она опускает скальпель. Нет, Дуни. Я не стану играть в твои игры. Только не в эти.

– Если вы собираетесь это сделать, приступайте, – говорит Сумангуру. – Если уж мне суждено погибнуть, почему бы не принять смерть от рук хорошенькой девушки?

Таваддуд делает шаг назад.

– Господин Сумангуру, я…

Сумангуру поворачивается. В его руках открытая шкатулка Дуньязады. Внутри, словно драгоценный камень, блестит крошечный предмет.

– Превосходно, – произносит он. – Технология зоку. Где вы это взяли?

Он смотрит на неё с любопытством.

О зоку Таваддуд имеет очень слабое представление: далёкая цивилизация с древними традициями, которая когда-то, очень давно, вела войну против Соборности. Какое отношение могла иметь к ним Дуни?

Таваддуд отступает ещё на шаг, медленно поднимает крепко зажатый в руке скальпель. Сердце готово выскочить из груди. Почему я ничего не могу сделать правильно?

– Успокойтесь, – говорит Сумангуру. – Я не сделаю вам ничего плохого. Я только пытался вас напугать. Я и сам испуган. Вам ведь известно, кто убил Алайль.

– Кто вы? – свистящим шёпотом спрашивает Таваддуд.

Сумангуру усмехается.

– Лучше спросить, кто же в действительности вы, Таваддуд Гомелец. Но я думаю, вы не та, кто может причинить вред гостю в доме своего отца. Это он послал вас?

– Нет.

У Таваддуд немеет лицо. Она проводит языком по губам, но не ощущает их. Мысли переплетаются, словно змеи-химеры из пустыни. Дуньязада. Рамзан должен был доложить ей о том, что мы нашли карина. Она знала, где достать ружьё-бараку.

Скальпель со звоном падает на пол. Сумангуру медленно выдыхает.

– Так-то лучше, – замечает он.

Некоторое время они молча смотрят друг на друга. Сумангуру садится и опирается локтями на колени.

– Это ваша сестра, не так ли? – медленно произносит он.

Таваддуд вспоминается день, когда Дуньязада вернулась от сплетателя. Её глаза были глазами другого существа, не той Дуни, которая росла вместе с Таваддуд. Тошнота подступает к горлу.

– Предполагалось, что сопровождать вас будет она, а не я. Поэтому Быстрые меня и не тронули.

– Вы считаете, ваш отец обо всём знает?

Таваддуд качает головой.

– Он Кассар Гомелец. После смерти моей матери его единственной заботой стал Сирр. Он половину своей жизни работал над Аккордами. И он никогда не причинил бы вреда госпоже Алайль.