Фракс. Том 2

— Как-то не замечаю, что ниожцы тебя поддерживают, — говорю я. — Им не нравится, что на ключевых постах — женщина.

— Жизнь стала бы намного легче, будь здесь эльфы.

— Сумеем ли мы продержаться до их прибытия? — спрашивает Макри.

— Нет. Этот вопрос не терпит отлагательств. Принц Амраг не станет впустую тратить время.

Замечаю, что Макри потирает ребра и спрашиваю о ее ранах. Она заверяет, что в порядке.

— Готова сражаться завтра?

— Скорее всего.

— Не слышу сильного желания.

Макри пожимает плечами. Она все еще не в восторге от состязания.

— Тебе нужно победить, — объясняю я ей. — Теперь еще больше, чем раньше. Если дойдет до прямого выбора между Лисутаридой и Ласатом, твое положение, как ее бойца, могут принять в расчет. Элупус находится на содержании у Ласата, и его победа склонит людское мнение не в нашу пользу.

— Звучит глупо, — говорит Макри. — И нелогично.

— Люди глупы и далеки от логики.

— Боюсь, Фракс прав, — говорит Лисутарида. — Важно, чтобы ты выступила лучше Элупуса. Живо, спрячьте меня.

— Что?

— Сзади Кублинос. На данный момент я не склонна к его ухаживаниям.

Двигаясь дальше, мы с Макри стараемся оградить Лисутариду от внимания Кублиноса.

— Не дайте ему понять, что я избегаю его, — говорит Лисутарида. — Мне все еще может потребоваться заем.

— Я думал, что Кублинос тебе безразличен, — говорю я.

— Так оно и есть. Но он очень назойливый, а сейчас не лучшее время для романтических увлечений, разве нет? Не в том случае, когда мы собираемся на войну.

— Я в этом не уверен, — говорю я. — Разве любовь не растет пышным цветом перед войной? Последний шанс для счастья перед тем, как всех перережут, а?

— По-моему, это соответствует истине.

— Думаю, ты просто используешь войну как предлог, чтобы не запутаться в чувствах, — говорит Макри.

Это заставляет нас остановиться. Лисутарида таращится на Макри.

— Чего?

— Люди, которые переживают из-за каких-либо чувственных влечений, склонны искать внешние оправдания, чтобы избежать переживаний.

— Какая чушь, — фыркает волшебница. — Кто вообще это сказал?

— Саманатий.

— Да что этот дряхлый мыслитель знал о любовных переживаниях?

— Многое, — настаивает Макри. — Ему был ведом образ мыслей человека.

Она вдруг приобретает поникший вид.

— Я скучаю по Саманатию.

На это нечего особо ответить. Старый философ, несомненно, погиб, похороненный под развалинами Турая. Макри, которая, возможно, наконец-то ощущает итог своих достижений за последние несколько недель, впадает в молчание и выглядит уставшей и подавленной, пока мы молча добираемся до дома. Солнце село, но на улицах все еще царит оживление: гуляки навеселе гурьбой высыпают из таверн, хохоча и распевая песни. Нынче Элат переполнен гостями, и местные власти установили больше масляных ламп на улицах, освещающих людные места. Поскольку ни Лисутарида, ни Макри, ни я не чувствуем веселья, как те выпивохи, то испытываем облегчение, достигнув дома Арикдамиса. Мое облегчение длится недолго. Меня ожидает Мерлиона. Она закутана в грубый темный плащ с капюшоном поверх обычных одеяний, сохраняя свой визит в тайне ото всех. Это понятно. Грубое нарушение этикета для дочери барона — посещать незнакомцев поздно ночью. Мабадос пришел бы в ярость, если б узнал. Я веду ее в одну из гостевых комнат Арикдамиса, где мы можем поговорить наедине.

— У меня всего несколько минут, — говорит она. — Мне нужно вернуться, прежде чем заметят мое отсутствие. Сегодня кто-то пытался меня убить.

— Расскажи мне, что случилось. — Нас прерывает оглушительный грохот, и Мерлиона с тревогой вскакивает. — Все в порядке, это просто Макри и дракон.

Мерлиона с трудом успокаивается. И напрягается.

— Я вышла в цветочный сад, и кто-то пустил в меня стрелу.

— Кто?

— Не знаю. Я не заметила. Должно быть, они прятались в кустах или за деревьями. Но я нагнулась сорвать цветок, и в этот миг стрела пролетела мимо и застряла в ограде.

Она роется в глубинах плаща и достает стрелу.

— Что произошло потом?

— Я вбежала внутрь. — Она выглядит страдальчески. — Я никому не рассказала. Мне бы не поверили. Мой отец и так считает, что я все выдумываю.

— Надо было рассказать матери. Она тебе поверит.

— Я не хочу ее тревожить еще больше. И так все сложно.

— Расскажи ей. Она справится. И отныне оставайся в помещении.

— Ты что-нибудь выяснил? — спрашивает она.

Признаюсь, что большого успеха не достиг, хотя заверяю ее, что работаю над этим. Я провожаю ее до дома и гляжу вслед, пока она не оказывается в безопасности внутри дома.

Глава 21