Фрайдэй

По дороге из Виксберга в Виннипег я не чувствовала желания. Но после хорошего сна, горячей-горячей ванны, плотного обеда мое тело вернулось к своему нормальному поведению. Так почему же я обманывала этого безвредного незнакомца? «Безвредного»? Да, во всех смыслах. Без корректирующей хирургии я стерильна. У меня нет предрасположенности даже к насморку, и я специально привита против четырех самых распространенных венерических заболеваний. В яслях меня научили причислять совокупление к еде, сну, игре, речи — приятным необходимостям, которые превращали жизнь из обузы в радость.

Я обманывала его, потому что человеческие правила требовали этого в данный момент танца — а я притворялась человеком и не смела быть самой собой.

Он взглянул на меня. — Тебе кажется, что я зря потрачу свои деньги?

— Боюсь, именно так. Извини.

— Ты ошибаешься. Я никогда не пытаюсь силой уложить женщину к себе в постель; если она этого хочет, она найдет способ дать мне знать об этом. Если она этого не хочет, то и мне не понравится. Но ты, похоже, не подозреваешь, что можно заплатить за хороший обед только ради того, чтобы сидеть и смотреть на тебя, и не обращать внимания на произносимую тобой чепуху.

— «Чепуху». Это должен быть очень хороший ресторан. Пойдем к капсуле.

Я думала, что по прибытии у меня будут проблемы на таможне.

Но служащий ТКИ самым тщательным образом осмотрел документы Тревора, прежде чем поставить печать в его туристической карточке, а потом он мельком взглянул на мою карточку «Мастер чардж» из Сан-Хосе и знаком разрешил мне идти. Я остановилась подождать Тревора возле барьера ТКИ и посмотрела на вывеску «Бар для завтраков», чувствуя двойное дежа-вю.

Тревор подошел ко мне. — Если бы я видел, — мрачно сказал он, — эту золотую карточку, которой ты сейчас размахивала, я бы не стал предлагать заплатить за обед. Ты богатая наследница.

— Слушай, приятель, — ответила я. — Договор дороже денег. Ты сказал мне, что можно потратить деньги только для того, чтобы сидеть и топить меня в слюне. Вопреки той «чепухе», которую я говорю. Я готова сотрудничать до такой степени, что, возможно, немного приоткрою вырез. На одну пуговицу, может быть на две. Но я тебя так просто не отпущу. Даже богатая наследница любит время от времени сэкономить.

— О, какой кошмар!

— Хватит хныкать. Где это роскошный ресторан?

— Э… Марджори, я вынужден признать, что не знаю ресторанов этой великолепной метрополии. Не скажешь ли ты сама, какой предпочитаешь?

— Тревор, твоя техника соблазнения ужасна.

— То же самое говорит моя жена.

— Я так и думала, что у тебя объезженный вид. Найди ее снимок. Я сейчас вернусь; пойду узнаю, где мы будем есть.

Я нашла служащего ТКИ, спросила его о лучшем ресторане. Он задумался. — Это не Париж, знаете ли.

— Я заметила.

— И даже не Новый Орлеан. На вашем месте я бы пошел в столовую «Хилтона».

Я поблагодарила его, вернулась к Тревору. — Мы обедаем в столовой, двумя этажами выше. Если только ты не захочешь выслать своих шпионов. А теперь давай посмотрим ее снимок.

Он показал мне снимок в бумажнике. Я его внимательно рассмотрела, потом уважительно присвистнула. Блондинки меня пугают. Когда я была маленькая, я думала, что смогу сделать себе волосы такого цвета, если буду достаточно сильно чесаться. — Тревор, у тебя такое дома, а ты подбираешь на улице распутных женщин?

— А ты распутная?

— Не пытайся уйти от ответа.

— Марджори, ты бы мне не поверила и стала бы говорить чепуху. Пойдем наверх в столовую, пока все мартини не высохли.

Обед был ничего, но у Тревора нет воображения Жоржа, знания кулинарии и умения стращать метрдотелей. Без чутья Жоржа еда была хорошей, стандартной, североамериканской кухней, одинаковой что в Беллингхэме, что в Виксберге.

Я была в задумчивости; обнаружив, что кредитная карточка Дженет недействительна, я расстроилась чуть ли не больше, чем когда не нашла Дженет и Иена дома. Дженет была в беде? Дженет погибла?

И Тревор потерял часть радостного энтузиазма, который должен проявлять жеребец, когда дело движется. Вместо того, чтобы разглядывать меня, он, казалось, тоже задумался. Отчего такая перемена в поведении? Из-за того, что я потребовала показать снимок жены? Не стало ли ему от этого неловко? Мне кажется, мужчина не должен принимать участия в охоте, если он не находится со своей женой или своими женами в таких отношениях, что может дома описать пикантные детали, чтобы над ними посмеяться. Как Иен. Я не рассчитываю на то, что мужчина будет «защищать мою репутацию», потому что, насколько мне известно, они никогда этого не делают. Если я хочу, чтобы мужчина воздержался от обсуждения моей неуклюжести в постели, единственный выход — это не ложиться с ним в постель.

Кроме того, Тревор первым упомянул о своей жене, верно? Я прокрутила наш разговор в голове — да, верно.