Кира много ездила верхом во время вылазок из Ист-Мидоу, поэтому первые дни пути были для нее легкими. Герои и Сэмм тоже оказались опытными всадниками, чего, разумеется, нельзя было сказать об Афе, сильно замедлявшем их продвижение. Кроме того, на ходу он чудно и бессвязно разглагольствовал то о кошках, то о подпрограммах сетевых брандмауэров. Кира почти не вникала в содержание его речей, поняв за последние три недели, что Афе просто необходимо говорить вслух – за долгие годы одиночества он уже разучился ждать ответа и, как подозревала Кира, не прекратил бы говорить сам с собой, даже оставшись и вовсе без слушателей. Сэмм с Герои внимательно осматривали горизонт, дорогу впереди и здания по бокам, выискивая признаки засады. Конечно, засада здесь была маловероятна: насколько им было известно, в этой части города и вообще дальше на материке никто не жил, – но береженого бог бережет. Дорога изгибалась к северу, потом – к югу, снова к северу, нервно петляя среди плотной застройки пригородов. К наступлению темноты они все еще не выехали из города – вокруг разливалось море офисных центров, магазинов, жилых домов. Переночевали в бывшем магазине автодеталей, привязав лошадей к высоким тяжелым стойкам для покрышек. Герои вызвалась нести первую вахту, и Кира не могла не заметить, что партиалка следит за ней и Афой с тем же вниманием, что и за внешними угрозами.
Проснувшись посреди ночи, Кира не сразу поняла, что к чему, пока не протерла глаза и не вспомнила, где находится. Увидев Сэмма, примостившегося на досочке в углу комнаты, девушка села, обняв колени.
– Привет! – прошептала она.
– Привет!
Кира сидела и смотрела на него, не зная, что сказать или как выразить то, что хотела сказать.
– Спасибо, что вернулся.
– Ты же просила.
– В смысле: спасибо, что нашел меня. И вообще. Ты не обязан был.
– Ты и об этом просила. Мы договорились разузнать все, что сможем, а потом встретиться и сравнить, что узнаем.
– Да, я помню. – Кира отодвинулась назад, чтобы опереться спиной о стену. – И что же ты выяснил?
– Что мы умираем.
Кира кивнула:
– Срок действия, да.
– Ты так говоришь, но на самом деле понимаешь, что это?
– Партиалы умирают в возрасте двадцати лет.
– Первая волна партиалов прибыла на Войну за Изоляцию двадцать один год назад, – рассказывал Сэмм. – Их создали за год до этого. Все наши командиры, все ветераны самых жарких боев уже мертвы. Для нас они – почти как родители. – Он снова замолчал. – Я – представитель последней «серии», и через несколько месяцев мне будет девятнадцать. Герои уже исполнилось. Знаешь, сколько нас осталось?
– Мы всю дорогу говорили о «миллионе партиалов», – призналась Кира. – «Через пролив окопался миллион партиалов». Я так понимаю, это уже не совсем верно?
– Мы потеряли больше половины.
Кира подтянула коленки еще ближе к груди, вздрогнув от внезапно накрывшего ее холода. Комната казалась маленькой и непрочной, будто домик из палочек, который вот-вот развеет по ветру.
«Пятьсот тысяч уже мертвы, – подумала она. – Более пятисот». Ужасало даже само по себе число, почти в двадцать раз превышающее уцелевшее человеческое население. В голове сама собой всплыла непрошеная мысль: «Еще немного – и мы сравняемся». За ней тут же пришли ужас и стыд – как можно даже думать так! Она никому не желала смерти: ни людям, ни партиалам, и уж точно не хотела с ними «сравняться». Да, она ненавидела их раньше, до того, как начала понимать, но давно уже «проехала» этот этап. Проехала ли? В конце концов, она была одной из них. Внезапно Кире пришло в голову, что и она может столкнуться со сроком действия, пока миг спустя не осознала, что ее отличия от других партиалов слишком велики, и ее это может не коснуться. Первая мысль напугала, а вторая потрясла глубокой неутолимой печалью. «Последний партиал. Последний представитель моего народа.
На чьей же я стороне?»
Она взглянула на Сэмма, прислонившегося спиной к стене, свесив одну ногу со стола, на котором невозмутимо лежал автомат. Он был защитником, хранителем, присматривавшим за ними, такими беспомощными; если бы кто-нибудь действительно напал на них, он бы не только первым заметил врагов, но и сам был бы первым замечен ими. Партиал подвергал себя опасности, защищая девушку, которую едва знал, и мужчину, которого не любил и которому не доверял. Он был партиал ом и одновременно другом.
«В том-то и беда. Мы по-прежнему считаем себя “сторонами”. Но так нельзя. Больше так нельзя».
Кира ощутила внезапный порыв подползти к нему, разделить с ним вахту, поделиться частичкой тепла среди жгучего ночного холода, но не сдвинулась с места, только натянула одеяло под подбородок и продолжила разговор:
– Мы решим эту задачу. Найдем Совет, найдем их архивы, выясним, не только почему они так сделали, но и как – как нам отключить срок действия и как получить лекарство от РМ. Найдем, кем я должна быть и какая роль отведена мне. Они знали все это, хоть и каждый в отдельности, и, сложив все воедино, мы сможем спасти всех.
– Потому я и вернулся.
– Спасти мир?