Фрагменты

– В широком смысле слова, возможно, – согласился Вейл. – Вы пришли из мест, где контроль исходит из дула автомата, где правительство добивается подчинения страхом. И само общество зиждется на страхе. Я же поддерживаю порядок, давая людям именно то, чего они хотят: лекарство от РМ, пищу и убежище, общество, членами которого они могут стать. Они принимают мое руководство, потому что я руковожу ими хорошо и эффективно. Не всякий авторитетный лидер – зло.

– Самодовольные речи человека, стоящего посреди секретной лаборатории, полной полуживых пленников.

Вейл вздохнул, молча глядя на нее несколько секунд. Потом повернулся, подошел к стене и достал шприц из стерильной жидкости в лотке.

– Пойдем, Кира, я кое-что тебе покажу. – Старик пошел к двери в дальнем конце комнаты, и после некоторых колебаний Кира последовала за ним. – Весь комплекс связан рядом подземных туннелей, – рассказал Вейл. – Позволь мне напомнить тебе перед тем, как мы присоединимся ко всем остальным, что они ничего не знают про партиалов. Я был бы очень признателен тебе за благоразумие в этом вопросе.

– Потому что вам стыдно?

– Потому что многие из них отнесутся к этому, как ты. А некоторые захотят наказать партиалов еще сильнее.

– Вы не очень хорошо меня знаете, доктор, но я не из тех, кто будет молчать о таких вещах.

– А ведь ты умеешь хранить секреты, – улыбнулся старик.

Кира покосилась на него:

– Вы имеете в виду Сэмма?

– А у тебя есть и другие?

Кира несколько мгновений изучающе глядела на него, пытаясь понять, знает ли он или хотя бы подозревает, кто она такая. «Возможно, нет, – решила она, – иначе спросил бы, почему на меня не действует партиальское снотворное. Если только он не знает обо мне больше меня самой… Разумеется, он знает больше, – осознала Кира, – он же член Совета. И обладает всеми сведениями, за которыми мы сюда пришли. Я не могу прекратить то, что он делает, сама – по крайней мере, не сейчас, – но если получу ответы на свои вопросы, возможно, и не придется».

Подумав еще немного, она заговорила:

– Я сохраню вашу тайну – пока, – но попрошу кое-что взамен.

– Лекарство? – удивился Вейл. – Как видишь, оно в точности такое же, как то, что вы открыли сами, и, как я говорил, его не перевезешь.

– Не лекарство, – поправила его Кира. – Ваши поступки ужасны, и что бы вы мне ни показали, это не изменит моего отношения к ним.

– Посмотрим, – произнес Вейл.

Кира продолжила:

– Мне нужны сведения.

– О чем?

– Обо всем. Вы участвовали в создании партиалов, следовательно, должны знать все об РМ и сроке действия, о Предохранителе. Мне хочется узнать, какими были ваши планы, и сложить целостную картину.

– Все, что знаю, – твое, – развел руками старик. – В обмен, как ты сказала, на сохранение тайны.

– Договорились.

– Отлично, – Вейл остановился перед дверью в туннеле. – Но сначала поднимемся наверх.

Кира прочитала табличку на двери.

– Шестой корпус! Это же тот, который вы превратили в больницу.

– Все верно.

– Ноя уже видела больницу.

Вейл открыл дверь.

– Ты не видела ребенка, родившегося сегодня днем. Прошу за мной.

Он пошел по ступенькам, и Кира поплелась за ним, внезапно занервничав. Конечно: новый ребенок – зачем бы иначе ему ходить в Шпиль за шприцем с лекарством? Живот непроизвольно свело судорогой; она провела столько времени в больнице Ист-Мидоу, работая в родильном отделении, среди умирающих детей и воющих от отчаяния матерей, что не могла снова не испытать те же чувства. Но теперь все было по-другому – у Вейла есть лекарство; этот ребенок не умрет. Вот бы еще не знать, откуда оно взялось… Закрыв глаза, Кира представила изможденные увядшие лица партиалов. Держать их в таком состоянии было неправильно, что бы Вейл ни говорил в свое оправдание. «И все же…»

Они вышли в коридор, заперев за собой дверь. Люди спешили туда-сюда, и Кира с ужасом заметила, что большинство их были совершенно счастливы: они смеялись и болтали, и улыбались, прижимая к груди свои драгоценные теплые сверточки. Матери и отцы, братья и сестры. Семьи, настоящие биологические семьи, каких она никогда не видела раньше. Родильное отделение, где она работала, было местом смерти и печали, местом отчаянной борьбы с неумолимым, безжалостным врагом. Здешнее, однако, было обителью надежды и успеха. Кире пришлось на мгновение остановиться, схватившись за стену. «Вот же все, чего я хотела, – подумала она. – То, что я хотела создать дома: то, что хотела принести туда. Надежду и успех. Счастье».

«И все же…»