Фрагменты

Следующий город, который попался у них на пути, назывался Оттамуа. Его улицы, стены и крыши были измазаны потеками химических остатков, как будто даже потоки дождя были жестоки и смертоносны. Через центр города протекала река. Она не могла сравниться размерами с Миссисипи и не имела впечатляющих мостов.

Те же, что на ней некогда стояли, были разрушены. Кира не могла определить, что именно стало тому причиной: устроенный много лет назад взрыв или безжалостная погода. По крайней мере вода, текущая с севера, где земля не была так загрязнена, казалась чистой. Путники остановились в городе на несколько часов. Они обшарили ветхие магазины и рестораны, разыскивая медикаменты и консервы с продовольствием, которые казались по-прежнему съедобными.

Херон была способной охотницей, но сейчас, когда они вошли в пустошь, есть что-то из пойманной ею добычи будет, скорее всего, небезопасно. Кира снова осмотрела рану Афы, состояние которой не ухудшилось со времени кораблекрушения. Она успокаивающе бормотала на ухо мужчине.

— Мы сейчас еще раз пересечем реку, — тихо сказала она, смачивая едва ли не последними остатками питьевой воды пулевую рану у него на ноге. — Мы поплывем, но это будет не как тогда.

Проще.

— Мы испортим рацию, — сказал Афа. Его глаза были полузакрыты от боли и действия анестезии. — Нам нельзя намокать, а то она испортится.

— Мы потеряли рацию, — произнесла Кира. — Не волнуйтесь из-за этого.

— Найдем новую.

— Найдем, — спокойно ответила Кира, щедро смазывая рану неоспорином. — После того как пересечем реку.

— Я не хочу больше переправляться через реку, наша лодка снова разобьется.

Этот разговор повторялся кругами, пока Кира плотно перебинтовывала его рану, а затем оборачивала ногу полиэтиленовыми пакетами и скотчем, делая все возможное, чтобы защитить ее от воды. Она закончила и подошла к Сэмму.

— Он даже не осознает, где мы, — сказала она. — Нет смысла тащить его дальше — у нас нет на это права.

— Мы не можем просто его бросить...

— Я знаю, что не можем, — огрызнулась Кира, но затем смягчила свой голос и отвела взгляд. — Я понимаю, что мы делаем ради него все возможное, мне просто это не нравится. Когда «делать все возможное» включает в себя «тащить его через отравленную пустошь», решения, которые привели нас сюда, начинают казаться ужасно неправильными.

— Что бы ты сделала по-другому?

Кира бросила на него быстрый взгляд, раздраженная его безжалостной практичностью, но покачала головой и признала свое поражение.

— Ничего, разве что не попадала бы под атаку в информационном центре. Но это никак он нас не зависело. То, чему мы его подвергаем, сейчас мне нравится не больше, чем сначала, но без него мы не справимся, а он без нас не выживет. Мне просто... — Она посмотрела на Сэмма, ища на его лице признак сочувствия. — Мне просто плохо за него. А тебе?

— И мне, — ответил Сэмм, кивая. — Я ничего не могу с этим поделать.

Кира фыркнула и посмотрела на противоположный берег реки.

— Почему бы не создавать суперсолдат без эмоций совершенно, чтобы им лучше давались... убийства? Или война?

— На самом деле создавали обратное, — сказал Сэмм. Кира вопросительно на него посмотрела. — Ты не знала? — спросил он. — Это был один из первых законов о промышленных образцах, который привел к тому, что ПараДжен создал биосинтов-военных. У Афы в рюкзаке есть копия резолюции ООН, хотя сомневаюсь, что ее теперь можно прочитать. При использовании автономных механических солдат возникли проблемы с принятием решений... касательно сомнительной морали в полевых условиях, и с тех пор на контракты по производству автономных военных единиц могли рассчитывать лишь те компании, специализирующиеся в биотехнологиях, которые создавали оружие, способное на эмоции, сходные с человеческими.

Кира кивнула.

— Наверное, это разумно. В смысле, я всегда чувствовала себя на эмоциональном уровне в полной мере человеком, поэтому. . — Она пожала плечами, не зная, как закончить свою мысль.

Помедлив, она нахмурилась и снова посмотрела на Сэмма. — Если вас — нас — создавали такими, чтобы мы могли отличать правильное от неправильного и так далее, то кажется менее вероятным, что в битве мы бы пересекли черту.

— Нас обучили разнице между хорошим и плохим, а затем нас поместили в невероятно неправильную ситуацию, — сказал Сэмм. — Восстание, думаю, было тем нашим действием, которое в наибольшей мере могло бы быть свойственно людям. Ты должна понять. Подумай, к примеру, о своей жизни. В настоящий момент ты полностью захвачена целью сделать то, что правильно: ты видишь, что люди в беде, и хочешь помочь им. Ты не могла не помочь мне, хотя все, да и ты сама, считали меня своим извечным врагом. В нас встроили не просто совесть, Кира, но и сверхактивную, повышенную способность к сопереживанию, которая вынуждает спасать жизни, исправлять несправедливости и помогать угнетенным. А потом угнетенными стали мы сами, так что как еще мы должны были на это отреагировать?

Кира снова кивнула, но, полностью осознав смысл сказанного Сэммом, обернулась и с изумлением на него уставилась.