Фрагментация памяти

Рабство роботов не всем нравилось, фанаты механики с Косы делали себе на лбу такое же клеймо, чтобы вызвать путаницу. Сожительство с андроидами никого не шокировало, а заказывающие роботов по подобию умерших близких не желали натыкаться на литеру каждый раз, когда пытались представить, что никто не умирал. Психологи Корпорации публиковали в Сети, что даже минимума реакций хватает для «любовных отношений», современные же человекообразные механизмы выдавали гораздо более широкий спектр. Андроиды так и не захотели править миром. Искусственный интеллект способен анализировать окружающую среду, может даже развиваться с учетом этого анализа, но он лишен людской мотивации. Конечно, были мастера-шутники, которые вставляли в своих роботов скрытые функции, активирующиеся со временем, подобный риск всегда существует.

Самым интересным из изобретателей был Карл Трийер, изобретший Гончих. Отшельник, страдающий от болезненной ненависти к человечеству, но при этом на редкость талантливый робомастер – один из последних, кто подходил к творениям с фантазией. Изначально Гончие разрабатывались им по эскизу художника-безумца и должны были стать исполнителями его воли по уничтожению людей – гибкими, цепкими, громадными. Мегаломания вообще была болезнью Трийера. Например, его последним проектом стала Пирамида. Судя по чертежам, которые можно найти в Сети, это должна была быть здоровенная и вызывающая ужас треугольная дура, превращающая в фарш все, что попадалось ей на пути.

Пока конструктор вынашивал план, в котором желал противопоставить монстров своего производства неаккуратному человечеству, началась война с сейрами. Для закаленных в звездных завоеваниях иноплнетников победа над людьми была нетрудной. Сейры разнесли в пух и прах земной космический флот, осадили Марс, а от Земли остались лишь зараженные и выжженные воронки. Требовались все возможные резервы, все оставшееся оружие, чтобы выжить, и тут история стала свидетелем настоящего перерождения – перед лицом уничтожения человеческой расы Трийер, похоже, осознал ее ценность и направил свой талант на помощь умирающей Земле. Сконструированные им корабли и капсулы с роботами, разрушающими защиту вражеского флота, изменили ход войны, дав возможность свести позорный окончательный фол человечества к перемирию. Это открыло людям звездные магистрали, а заодно заполнило Солнечную систему инопланетниками разных мастей. Гончие же стали полицейскими машинами, подключенными к системам слежения; они мгновенно находили убийц и исполняли приговор на месте. Длинные, высокие фигуры, безотказные и зловещие. Мне хватало роликов в Сети, встречаться с Гончими я не хотел.

Трэм остался все таким же туманным, медленным и покинутым. Время здесь становилось вязким, оседало на ботинках, как влага залива. Трупы вагонов продолжали гнить в грязном молоке тумана, провалы полуразрушенных зданий поглощали представления о городе и взамен излучали иррациональный страх потеряться здесь навсегда. Я порылся в координатах, потому что найти что-либо по памяти в Трэме было невозможно. Пахло теплой ржавчиной, мокрой землей, гниющей тканью. Я не торопился, чтобы не свалиться в кое-как прикрытую рассыпающимся железом ловушку. Чувствуя себя героем доисторической игры, я доковылял до ямы с механическим зомби и услышал скрежет.

– Здорово, приятель. Сейчас я тебя вытащу.

Я отложил гитару в сторону и спрыгнул вниз. Лицо зомби, сделанное из дешевого покрытия, сгнило, каркас проржавел, в глазных прорезях пророс мох. Пальцы, которыми он скребся о яму, были уже наполовину стерты. Я хлопнул его по управляющему блоку, вспоминая описание работы таких моделей, и попробовал голосовые команды.

– Смерть, – в ответ на мои попытки не очень уверенно произнес зомби и отключился.

Стенки оказались настолько скользкими, что я уж было стал считать свой порыв серьезной ошибкой, но все-таки выбрался и срезал по направлению к Косе, толкая перед собой робота. Старая работа, надежные крепления, хоть и не столь подвижные, как делают сейчас, но очень неуклюжий и тяжелый корпус. В прогулке было мало приятного – дырявый, как решето, зомби цеплялся за каждый выступ, поэтому из Трэма я выбрался где-то часа через два, в самом запущенном районе Косы. Надо будет сменить покрытие, управляющий блок, достать подходящий программатор. По пути попалось два обдолбавшихся геймера из ангара, решивших, что у них ретроприход.

Почему-то я не мог бросить зомби – это все любовь к «железу», которая доминировала во мне с детства и перекрывалась только страстью к музыке. В голове накладывались друг на друга голоса, звучал гитарный ревербератор, а остатки тумана Трэма слипались в карту нужного ритма. На окраине Косы торговали самые бедные, вороватые и неприятные люди и инопланетники, которым не хватало на плату за аренду. Некоторые раскладывали свой товар на самодельных лотках, другие ютились в раскладных домах, которые продавались в маркетах под лозунгом «Легко переехать на другую планету». Робот скрежетал по асфальтовому покрытию, на меня смотрели.