Фрагментарное копыто неподкованной собаки

Да, некоторые из корреспондентов знают о проблеме не понаслышке. Тусклые взгляды, печать равнодушия на лицах, отсутствие интереса ко всему, что не касается их лично. И это журналисты! Многим из них остро необходимо лечение. Хотя бы в витаскопе; Ведь единственный и неповторимый витат-рон - удовольствие слишком дорогое. Дорогое даже для них, репортеров известных газет, журналов и телекомпаний.

- Именно этим я и руководствовался, - продолжил Шпак, - разрабатывая программы для витаскопа. Это - синтез двух наиболее значительных достижений науки двадцать первого века. Как известно, медицина научилась искусственно вводить человека в состояние летаргии, при котором он совершенно не стареет. Современная компьютерная технология позволяет погружать человека в виртуальную реальность, практически не отличимую от реальности обыкновенной.

Я же, разрабатывая витаскоп, впервые объединил эти два достижения. И теперь пациент, пожелавший на время выпасть из потока жизни, не просто не стареет, но еще и наслаждается тем, чего он напрочь лишен в своем санаторном существовании, - жизнью!

Как вы знаете, сегодняшняя пресс-конференция посвящена знаменательному событию: со дня на день в нашем витатроне будет полностью излечен от депрессии стотысячный пациент. Может быть, вы даже будете свидетелями выхода его из летаргии. Как только кто-нибудь начнет просыпаться - нам сразу же сообщат. А пока прошу задавать вопросы.

Первой руку подняла очень красивая женщина в строгом темно-зеленом костюме. Шпак сразу узнал ее: Линда Денни, ведущая теленовостей. Ей и предоставил ведущий право задать первый вопрос.

- Программа Си-эн-эн. Разве вы не знаете точное время выхода из летаргии стотысячного пациента?

- Нет. Сеансы бывают разной длительности, от нескольких часов до нескольких недель. Никто не знает, какому пациенту что выпадет.

- И вы даже приблизительно не представляете, кто окажется счастливчиком и получит право на бесплатный сеанс?

- Приблизительно представляем. Специально перед конференцией мы проанализировали текущий список пациентов и выяснили, что один из них спит точнее, грезит, - уже шестнадцать недель. Это - своеобразный рекорд. По-видимому, его пробуждение начнется с минуты на минуту.

Следующий вопрос задавал очень серьезный молодой человек.

- "Комсомольская правда". Все ли пациенты излечиваются? В частности, те, кому "повезло" и они за немалые деньги получили право только на несколько часов сна, излечиваются ли они?

- Излечиваются все. Эффект достигается не за счет длительности сеанса, а благодаря переживаемым эмоциям. Интенсивность же их настолько велика, что от депрессии не остается и следа.

- Газета "Файнэншнл тайме". Правда ли, что основное содержание сеансов это тот же секс, те же драки, что и в фильмах-боевиках, только вместо хэппи-энда - хэппи-смерть?

- Не секс, а любовь. Настоящая, искренняя, та, от которой умирают. Не драки, но борьба за собственную жизнь. А смерть, как неопровержимо доказано исследованиями ученых, работающих в нашем институте, вообще является сильнейшим переживанием, испытываемым человеком, - естественно, если не считать эмоций, связанных с рождением каждого из нас и, к сожалению, забытых каждым из нас.

- Агентство "Рейтер". Известно, что в мире сейчас насчитывается около сотни витаскопов. Некоторые из них намного крупнее вашего. Почему именно он считается восьмым чудом света?

- Я с удовольствием отвечу на ваш вопрос, но чуть позже. А сейчас давайте перейдем в одну из палат, чтобы вы могли все увидеть собственными глазами.

Солнце палит нещадно. И хоть над скамьями галерников устроены навесы, пот градом течет по нашим телам и лицам, разъедая ссадины и раны. К тому же на море - полный штиль. А значит, милосердный ветерок не овевает наши измученные тела.

Галера идет медленнее, чем обычно, и палубный сегодня особенно жесток. То с бака, то с кормы слышатся удары его бича и грубая брань.

Он так глуп, что даже бранится скучно и неинтересно. И он меня ненавидит. Поэтому, как бы я ни налегал на весло, каждый раз, когда палубный проходит мимо нашей скамьи, бич со свистом рассекает воздух и оставляет на моей спине очередную красную полосу. Неделю назад ссадины загноились, и я знаю, жить мне осталось недолго. Меня радует это. Единственное, что обрадовало бы еще больше, - известие о том, что жестокий палубный отправился кормить акул раньше, чем я.

Палубный приближается. Вполголоса окликнув Александра, молодого грека, сидящего на соседней скамье у самого борта, я едва заметно киваю: сейчас. Сейчас, потому что временами у меня темнеет в глазах и я боюсь потерять сознание. Сейчас, потому что силы мои убывают уже не с каждым часом, а с каждой минутой. Сейчас, потому что иначе - никогда, а я хочу хоть немного порадоваться перед тем, как меня, еще живого, бросят за борт.