И все же она очень любила свою работу. Ей нравилось быть частью этого братства. Вот почему Уилл Трент разговаривал и держался не так, как все копы. Просто он никогда не сидел в общей комнате. Он не нес ахинею, потягивая пиво с Чарли Ридом или Хэмишем Пателом. Он однозначно был частью команды, но, работая с ним, Фейт ощущала себя в воздушном пузыре. Она привыкла к гулу голосов, соперничеству или, напротив, попытке переложить друг на друга то или иное поручение. Он гораздо больше других сосредоточивался на своей работе, но все это так отличалось от ее предыдущего опыта, что, снова оказавшись в окружении своих друзей-детективов, она вдруг ощутила себя посторонней. Она вынуждена была признать, что, несмотря на все свои недостатки, Уилл действительно слушает то, что она говорит. Ей нравилось беседовать с коллегой, не ожидая, что в ответ на то или иное возражение он может поинтересоваться: «У тебя что, месячные?»
Фейт снова перевела взгляд на телевизор. Аманда кивала, слушая вопросы репортера об Академии Вестфилд и аресте Эвана Бернарда. Она буквально светилась, и Фейт была вынуждена признать, что съемки и интервью — это ее стихия. Репортеры ходили перед ней на задних лапках.
— Мистер Бернард, несомненно, представляет для нас интерес.
— А это тебя интересует? — заорал один из копов.
Фейт незачем было смотреть в его сторону, чтобы удостовериться, что он держится за свои гениталии.
Аманда ответила на другой вопрос:
— Подозреваемый — двадцативосьмилетний мужчина с тяжелым прошлым.
Какой-то не попавший в объектив журналист спросил:
— Почему вы не сообщаете его имя?
— Утром ему будет предъявлено официальное обвинение, благодаря чему его имя станет известно широкой публике, — уклончиво ответила Аманда.
Полиция старалась как можно дольше скрывать имя Уоррена от прессы, чтобы какой-нибудь доброхот не предложил ему свои юридические услуги. Достаточно было и того, что Лайонел Петти уже выложил на сайт Си-эн-эн свою фотографию с Уорреном Гриером на фоне одного из копировальных аппаратов.
Видимо, думая о том же, что и Фейт, другой репортер спросил:
— Как насчет пропавшей девушки? У вас есть какие-нибудь идеи о ее местонахождении?
— Мы считаем, что скоро вернем Эмму Кампано родителям. Это только вопрос времени.
Фейт отметила, что Аманда не уточнила, вернут они девушку живой или мертвой. Она вдруг ощутила резкий укол зависти к Аманде и ее положению. Как и мать Фейт, Аманда проложила себе путь наверх собственными усилиями. Если Фейт даже сейчас приходилось время от времени сталкиваться с проявлениями женоненавистничества, то как же доставалось поколению ее матери?
Как и Эвелин Митчелл, Аманда начинала с секретариата и в те времена, когда женщины-полицейские должны были носить шерстяные юбки ниже колена, занимаясь в основном приготовлением кофе и печатанием всевозможных бумажек. Аманда взобралась наверх только для того, чтобы толпа идиотов, у которых из носа до сих пор капала липкая первобытная грязь, забрасывала ее каверзными вопросами и подвергала жесткой критике. И все это после того, как она раскрыла самое громкое преступление, совершенное в этом городе после того, как Уэйн Уильямс сбрасывал в Чаттахучи тела убитых им детей.
А где была сама Фейт после стольких лет прогресса и борьбы женщин за свои права? Наверное, все еще в своего рода секретариате. Хотя справедливости ради следовало отметить, что она сама вызвалась составить каталог всех улик, изъятых Уиллом из крохотного убежища Уоррена Гриера. Но это было до того, как она увидела коробки, привезенные из меблированных комнат и теперь громоздящиеся вокруг ее стола. Их было не меньше шести, и все были доверху набиты бумагами. Уоррен оказался барахольщиком, который был не в состоянии выбросить чек из магазина или билет в кино. Он до сих пор хранил корешки чеков из копировального центра, оплаченных десять лет назад.
Фейт осторожно коснулась кровоподтека на подбородке — следа от удара локтем Уоррена. В глубине расположенной в комнате отдыха морозилки она обнаружила древний пакет с замороженным обедом «Лин-Куизин». Он был твердым, как камень, но она с наслаждением приложила его к разбитому рту. Она ненавидела, когда ее били. Не то чтобы кому-нибудь это доставляло удовольствие, но Фейт давным-давно выяснила, что на боль она реагирует тошнотой и рвотой. И пакет замороженных спагетти с фрикадельками ничего не мог с этим поделать. Впрочем, Фейт считала, что это ерунда по сравнению с тем, через что пришлось пройти Эмме Кампано.