— Я тебя знаю. Я знаю, как устроены твои мозги. Ты похитил Эмму не потому, что ее любишь, а потому, что ты хотел заставить ее кричать.
Уоррен медленно поднял голову и посмотрел в глаза Уиллу. Он был в ярости, и ему стоило огромного труда сдерживаться. Его губы дрожали, как челюсти у бешеной собаки.
— Да, — хриплым шепотом произнес он. — Она кричала. — Его лицо было таким же бесстрастным, как и его голос. — Она кричала, пока я не заставил ее заткнуться!
Уилл откинулся на спинку стула. На стене висели часы. Фейт слушала их ритмичное тиканье и смотрела на шлакоблоки стены прямо перед собой, стараясь скрыть свое любопытство от Уоррена и свою тревогу от Уилла.
Ей случалось работать с полицейскими, которые могли стоять под проливным дождем и клясться на стопке Библий, что на самом деле сияет солнце. Она много раз сидела в этой комнате для допросов и слушала, как Лео Доннелли, человек без детей, зато с четырьмя разводами за плечами, воспевает свою любовь к Богу и своим драгоценным дочкам-близняшкам, стремясь любой ценой выудить из подозреваемого признание. Чтобы разговорить подозреваемых, Фейт и сама иногда выдумывала мифического мужа, бабушку, не чающую в ней души, и покинувшего ее отца. Все копы умели плести небылицы.
Вот только на этот раз она была уверена, что Уилл Трент не лжет.
Уилл положил ладонь на стопку папок.
— Мы нашли запись твоего усыновления.
Уоррен покачал головой.
— Это засекреченная информация.
— Засекреченная, пока человек не совершает уголовное преступление, — ответил Уилл.
Фейт разглядывала Уилла, зная, что он лжет, и пытаясь выделить признаки, по которым можно было бы определить, когда он говорит неправду. Его лицо оставалось таким же бесстрастным, как и прежде, и, чтобы не сойти с ума, она переключила все свое внимание на Уоррена.
— Твоя мать жива, Уоррен, — тем временем говорил Уилл.
— Вы лжете.
— Она тебя искала.
Впервые с того момента, как в комнату вошел Уилл, Уоррен покосился на Фейт, словно взывая к ее материнским инстинктам.
— Так нечестно.
— Все эти годы она тебя ищет, — повторил Трент.
Он открыл последнюю папку. Внутри лежал лист бумаги. Он перевернул этот лист и придвинул его к Уоррену. Со своего места Фейт видела, что это копия служебной записки относительно экипировки офицеров, работающих под прикрытием. Городскую печать в верхней части листа копировали столько раз, что возрождающийся феникс был похож на бесформенное пятно.
— Разве ты не хочешь увидеть свою мать, Уоррен? — спросил Уилл.
Глаза Уоррена наполнились слезами.
— Вот она, — продолжал Уилл, постукивая пальцем по документу. — Она живет меньше чем в десяти милях от того места, где ты работаешь.
Уоррен начал раскачиваться на стуле. Слезы катились по его щекам, капая на лежащий на столе документ.
— Какого сына она увидит в тебе?
— Хорошего! — воскликнул молодой человек.
— Ты считаешь то, что сделал, хорошим поступком? Ты думаешь, она захочет быть рядом с человеком, который лишил молоденькую девушку семьи? — Уилл все усиливал давление. — Ты делаешь с родителями Эммы то же самое, что когда-то сделали с твоей мамой. Думаешь, она сможет любить тебя после того, как обнаружит, что ты знал, как вернуть Эмму в семью, но отказался это сделать?
— Она в безопасности, — ответил Уоррен. — Я только хотел, чтобы она была в безопасности.
— Скажи мне, где она. Ее мама очень по ней скучает.
Он затряс головой.
— Нет, — твердил он, — вы ее никогда не найдете. Она будет со мной всегда. Теперь нас уже ничто не разлучит.
— Все это чушь собачья, Уоррен. Тебе нужна была не Эмма, а ее
Уоррен посмотрел на стопку папок перед Уиллом, как будто ожидая, что он извлечет оттуда и бросит ему в лицо что-то еще более ужасное и разрушительное для психики.
Уилл предпринял еще одну попытку.
— Скажи нам, где она, а я сообщу тебе адрес твоей матери.
Не сводя глаз с папок, Уоррен начал шептать что-то так тихо, что Фейт не удавалось понять, что он говорит.
— Я сам за ней поеду. Я привезу ее сюда, чтобы ты смог с ней увидеться.
Уоррен продолжал шептать. Его губы двигались, произнося какие-то невразумительные слова.
— Говори громче, Уоррен, — потребовал Уилл. — Скажи, где она, чтобы мы смогли вернуть ее родителям, которые ее очень любят.
Фейт наконец расслышала его слова:
— Синий, красный, фиолетовый, зеленый. Синий, красный, фиолетовый, зеленый.
— Уоррен…
Его голос звучал все громче:
— Синий, красный, фиолетовый, зеленый.
Он вскочил и закричал:
— Синий, красный, фиолетовый, зеленый!
Он принялся размахивать руками и вопить во весь голос:
— Синий! Красный! Фиолетовый! Зеленый!
Он бросился к двери и начал дергать за ручку. Фейт была к нему ближе Уилла, поэтому попыталась оттащить его от двери. Локоть Уоррена угодил ей в губы, и она, отшатнувшись, оперлась на стол, чтобы не упасть.
— Синий! Красный! Фиолетовый! Зеленый! — надрывался он, разгоняясь и бросаясь на сложенные из шлакоблока стены.
Уилл бросился вперед и обхватил его руками. Уоррен начал отбиваться ногами с криком:
— Нет! Отпустите меня! Отпустите меня!
— Уоррен!