Fox in the Screen (СИ)

— Скажи мне, кто из вас был девкой главаря? Или он развлекался с каждой? А, может, он вовсе не женщин предпочитал? — мужчина жутко расхохотался. Саяра стиснула простынь тонкими пальцами. Этот ублюдок не имеет права говорить так о Нашимуре. Не имеет. Он был самым благородным человеком из всех, кого Саяра знала.

— Что, такому лизоблюду как ты, завидно? — она ядовито заулыбалась, чем вызвала волну гнева у мужчины.

Тот вновь занес руку для удара, но на этот раз его остановила быстро отъехавшая в сторону створка. Перед комендантом и Саярой появилась мечница. Первый догадывался, кто она такая: высокая, бледная, в красных и черных одеждах на китайский манер, расшитые золотым узором дракона — один из подарков Нашимуры после засады на иностранных купцов. Почему красные и черные? Слухи ходили, что от крови, которой на облачении такого цвета и не видно вовсе. В руках она держала меч, с пальцев по гарде стекала кровь, соединяясь где-то со струйками алой жидкости в середине сверкающего лезвия. Но больше всего камнемета поразил взгляд: жестокий, пронизывающих, с холодным безумием где-то на дне синих глаз. Точно, Акума[1].

— Охра… Охрана, — завопил мужчина.

На что Сакура вытянула левую руку, свободную от меча, вперед, сжимая за слипшиеся от крови космы головы. Это были охранники местного коменданта, в глазах которого небывалый страх, сменился на дикий ужас. Куран стремительно метнулась вперед, откинув отрубленные головы в сторону. Лишь пламя свечи слегка дрогнуло. И комендант завопил от боли. Рука, которой он намеривался ударить Саяру, теперь отрубленным куском мяса валялась в стороне. Дикие вопли, что раскаты грома, становились все громче. Пока всего один, четкий, едва уловимый взмах меча не лишил садиста жизни. Сакура смахнула с лезвия кровь одним точным движением, и с грацией вернула меч в ножны, звонко щелкнув о них цубой. Посмотрела на избитую и зареванную Саяру.

— Прости, что так долго, — негромко, но уверенно сказала Куран. Саяра невольно подавила в себе новую волну рыданий. Вместо этого она приняла протянутую Сакурой руку. Взгляд ее теперь отличался от того, который перед смертью довелось увидеть коменданту. Теперь в нем было полно смеренной заботы и сочувствия. А еще остервенелого желания защищать.

Руки, в которых Саяра держала поднос с данго, дрогнули. Столько лет прошло, а тот день до сих пор видится ей в страшных снах. Если бы не Сакура, не стоять ей здесь сейчас посреди ярко освещенной солнцем улицы, дыша полной грудью, почти свободной от бремени прошлого и счастливой. Саяра вновь посмотрела на Сакуру. Та сидела на лавочке, подставив лицо полуденному солнцу, прикрыла глаза. Как ящерка свою аккуратную остренькую мордочку выставляет на солнечные лучи, урвав момент, когда в небе не кружат огромные хищные птицы. В такие минуты Куран напоминала ей маленькую девочку, которую Саяра когда-то знала.

Мимо проходили молодые барышни. И при виде молодого и красивого самурая, пусть на вид несколько щупловатого, застенчиво хихикали и кидали заинтересованные взгляды. Сакуре этот цирк очень быстро надоел. И из беззаботного молодого господина, решившего погреться в погожий денек, она превратилась в хмуроватого и отрешенного от мира сего кота, серьезного и чем-то не довольного. Полезь ненароком, отвернется, а то и цапнет нежные пальчики.

— Ты бы не хотела сменить амплуа? — Саяра подошла ближе, поставила поднос между ними, присев на лавочку. — Поменять мужской образ на женский?

— Я не надевала женскую одежу чуть больше четырех лет. Образ воина-мужчины уже сросся со мной, — спокойно ответила Сакура. — К счастью или к сожалению — сказать сложно. Но меня пока все устраивает.

— Тебе бы пошло кимоно и красивая прическа, украшенная россыпью разных заколок, — Саяра взяла чаван с ароматным зеленым чаем. Данго она купила для Сакуры, но та пододвинула пиалочку с лакомством ближе к собеседнице.

— После оловянных солдатиков за тряпичные куклы не берутся, — ответила Сакура. — Да и руки мои меня выдают. Слишком долго меч из них не выпускала.

— Это дело поправимое, — улыбнулась Саяра.

— Охотно верю, — выдохнула Сакура. Но ей, похоже, было уже давно все равно.

— Твой клан за тобой теперь не охотится. Кровавую дань ты заплатила[2], — шепнула Саяра. — Можно больше не притворяться.

— Помимо клана есть много других людей, желающих моей смерти, — Сакура подперла подбородок ладонью, с интересом наблюдая за играющими неподалеку детьми.

— Но все же…

— Давай не будем об этом. У нас другая проблема. Кто и зачем убил кузнеца? А потом еще и ограбил? Это ведь не первое странное убийство в городе? — Сакура внимательно посмотрела на Саяру.

— Да, — ответила та. — До этого убили молодую пару, бродячего ронина, купца.

— И того чиновника. Почерк тот же. Выколотые глаза, орудие — холодное оружие, ни стрелы, ни яд. Только способы убийства разные в двух последних случаях. Ты поподробнее про другие жертвы знаешь?

— Нет, к сожалению. Их объединяют только отсутствие глаз. Но по слухам, это орудует хитокири[3]. Шинсенгуми же остановились на версии с цугури…