Four Thousand Weeks: Time Management for Mortals

Живя таким образом, можно представить себе, что этот опыт был бы обширным и текучим, пронизанным чем-то, что можно без преувеличения назвать своего рода магией. Несмотря на многие реальные лишения своего существования, наш крестьянин мог ощущать светлое, благоговейное измерение окружающего его мира. Его не беспокоило никакое представление о том, что время "идет", он мог испытывать повышенное осознание живости вещей, ощущение безвременья, которое Ричард Рор, современный францисканский священник и писатель, называет "жизнью в глубоком времени". В сумерках средневековый сельский житель мог ощущать, как в лесу шепчутся духи, медведи и волки; пахая поле, он мог чувствовать себя крошечной частью огромной истории, в которой его далекие предки были для него почти такими же живыми, как и его собственные дети. Мы можем утверждать все это с некоторой уверенностью, потому что и сегодня иногда встречаем островки глубокого времени - в те моменты, когда, по словам писателя Гэри Эберле, мы соскальзываем "в царство, где всего достаточно, где мы не пытаемся заполнить пустоту в себе или в мире". Граница, отделяющая "я" от остальной реальности, становится размытой, а время замирает. "Часы, конечно, не останавливаются, - пишет Эберле, - но мы не слышим их тиканья".

У некоторых людей это происходит во время молитвы или медитации, или при виде великолепных пейзажей; я уверен, что мой сын провел в таком состоянии все младенчество и только сейчас начинает выходить из него. (Пока мы не приучим их к расписанию, младенцы - самые "целеустремленные" существа, что, наряду с недостатком сна, может объяснить потусторонность первых месяцев жизни с новорожденным: вас перетаскивают из часового времени в глубинное, хотите вы этого или нет). Швейцарский психолог Карл Юнг, посетивший Кению в 1925 году, отправлялся в поход в первых лучах рассвета, когда он тоже внезапно погрузился в безвременье:

С невысокого холма в этой широкой саванне перед нами открылась великолепная перспектива. До самой кромки горизонта мы видели гигантские стада животных: газели, антилопы, гну, зебры, бородавочники и так далее. Пасущиеся головы кивали, стада двигались вперед, как медленные реки. Не было почти никаких звуков, кроме меланхоличного крика хищной птицы. Это была тишина вечного начала, мир, каким он был всегда, в состоянии небытия... Я отошел от своих спутников, пока не скрыл их из виду, и наслаждался ощущением полного одиночества.

 

Конец вечности

Однако есть один огромный недостаток в том, что вы так мало задумываетесь об абстрактной идее времени, а именно: это сильно ограничивает ваши возможности. Вы можете быть мелким фермером, полагаясь на времена года в своем расписании, но вы не можете быть кем-то другим, кроме мелкого фермера (или ребенка). Как только вы захотите координировать действия более чем нескольких человек, вам понадобится надежный, согласованный метод измерения времени. Широко распространено мнение, что первые механические часы были изобретены средневековыми монахами, которые должны были начинать утренние молитвы еще в темноте, и им нужен был какой-то способ обеспечить, чтобы весь монастырь проснулся в нужное время. (Более ранние стратегии включали в себя поручение одному из монахов бодрствовать всю ночь, наблюдая за движением звезд - эта система работала только тогда, когда не было облачно, и монах, дежуривший ночью, не засыпал). Подобная стандартизация и наглядность времени неизбежно побуждает людей воспринимать его как абстрактную вещь с независимым существованием, отличным от конкретных занятий, на которые можно потратить время; "время" - это то, что тикает, пока стрелки движутся по циферблату часов. Промышленную революцию обычно приписывают изобретению парового двигателя; но, как показывает Мамфорд в своем опусе 1934 года "Техника и цивилизация", она также, вероятно, не могла бы произойти без часов. К концу 1700-х годов сельские крестьяне хлынули в английские города, устраиваясь на работу на мельницы и фабрики, каждая из которых требовала координации действий сотен людей, работающих по фиксированным часам, часто шесть дней в неделю, чтобы поддерживать машины в рабочем состоянии.